Мне больно так поступать. Я хочу прижаться к его груди, удерживать его сердце. Хочу попросить его спасти все: меня, нас — и спросить у него, когда что-то пошло не так. Помню, как мой терапевт говорил мне, что самые большие трудности в браке случаются, когда теряешь ребенка. Сначала я не поверила ей. Я разозлилась, когда она так сказала. Но теперь я увидела все собственными глазами. Теперь у меня трудности.
Пока я лежу на диване, уставившись в потолок и наблюдая за тем, как сквозь жалюзи просачивается слабый свет уличных фонарей, то вспоминаю, как мы оказались здесь и когда впервые начались проблемы.
Как только на улице усиливается дождь, Ноа выходит из спальни. В темноте мы встречаемся взглядами. Муж хочет что-то сказать, но, как обычно, не делает этого. Он запускает руку в свои волосы, тянет за них, а затем вздыхает, возвращаясь в спальню. Дверь за ним закрывается.
Поэтому я беру дневник и выпускаю пар. Дневник — единственный, кто сейчас меня действительно поймет. Пишу — вот чем я занимаюсь, когда не могу поговорить с Ноа.
ГЛАВА 16
Келли
Прошлой ночью я так сильно хотела вернуться в нашу спальню и свернуться калачиком рядом с Ноа. Но не сделала этого. Я хотела извиниться, сама не понимаю за что, и попросить его все исправить. Но я этого не сделала, потому что каждый день повторяю себе, что все изменится, но это не так. Нам мешают недосказанность и гордость.
Отстойный понедельник. Ноа вернулся на работу, и меня затягивает утренняя рутина, ведь дети встают с постели, готовятся к школе, а я пытаюсь не дать им поубивать друг друга, пока моя сестра пишет о своей свадьбе. Я не в восторге от возвращения в Остин, не говоря уже о том, чтобы находиться рядом со своей семьей. Когда Ноа и я покинули Остин, часть меня больше никогда не хотела туда возвращаться. Вообще никогда. Но там похоронена Мара, так что я знала, что не смогу навсегда покинуть это место.
— Отдай! — слышу я рык Оливера с заднего сиденья.
Не понимаю, что в последнее время происходит с сыном, но сегодня утром он реально был очень груб с Хейзел. Я отобрала у него видеоигры, игрушки — в общем, все, за исключением разрешения спать в своей кровати, но он по-прежнему дерьмово себя ведет. С Марой он никогда не был таким, хотя их разница в возрасте составляет тринадцать месяцев. Они были практически близнецами.
Мы едем в машине. Севи плачет из-за того, что его посадили в кресло, Фин пинает сиденье, а Оливер бьет Хейзл по руке.
— Прекрати воровать мои вещи! — орет Оливер прямо сестре в лицо, когда она берет меч от костюма пирата, который он надел на Хэллоуин. — Ненавижу тебя!
Иногда маленькие мальчики ведут себя как настоящие засранцы.
— Оливер Натан Беккет! — срываюсь я, заезжая на парковку, и натыкаюсь на бордюр. В машине срабатывает сигнал, предупреждающий о низком давлении в шинах. Потрясающе. — Перестань бить ее. И попроси прощения.
— Нет! — кричит он мне в ответ, а затем хлопает дверью.