Секс, ложь и фото

— Вы всегда, Сергей Иванович, предлагаете кофе, когда…

— …чувствую страшную умственную усталость, — заулыбался Кряжимский, — все-то ты складно рассказала, только зачем Шилкину было посылать Волкову эти фото?

— Обеспечить себе безопасность, пошантажировать, дать полюбоваться на дело рук своих. Заиметь сообщника. Маньяку всегда интересно с кем-то поделиться плодами трудов своих. Маньяки хотят и не хотят быть узнанными. А больше всего они мечтают увидеть себя глазами других людей, глазами, полными ужаса и удивления. Это сильные эмоции, вгрызающиеся в души и сердца. Память. Меня помнят, меня узнают, обо мне говорят — значит, я существую. И Шилкин здесь не исключение.

Вот вы говорите, что я была у него… Но если бы не была — сделала я акцент на глаголе, — неизвестно, как долго он еще находился бы на свободе. Во-первых, я увидела у него новые фото Дюковой и Аллы, во-вторых, узнала, что он запросто может пользоваться соседским автотранспортом. Я нашла у него в бумажнике права, а потом едва не столкнулась с дамочкой-соседкой, а на самом деле любовницей Шилкина. Она выезжала на том самом «Форде», который я приметила у «Гривы». И если бы я не побывала у Шилкина, ни за что бы не догадалась, кто за рулем. Последнее обстоятельство, я имею в виду права и машину, навело меня на мысль, что вечером, когда была убита Дюкова, Шилкин мог в считанные минуты оказаться у ее дома.

Кряжимский виновато посмотрел на меня.

— Я вот что подумал, — напрягся он, — убивая этих девушек, Шилкин, как мне кажется, не в последнюю очередь думал о коммерческом успехе своих альбомов. Реклама, так сказать.

— И это тоже. Догадливый вы, Сергей Иванович!

— Стыдно быть недогадливым, когда работаешь с такой начальницей, — улыбнулся Кряжимский.

— Знаете, я себе котенка завела. Матильдой окрестила. Умная бестия. Нет, самое классное, что было у этих египтян, — их отношение к кошкам, вы как думаете?

Непредвиденная ситуация

Глава 1

Какого черта я ела эти дурацкие пирожки, которые притащила Маринка? Они мне сразу не понравились, и не нужно было вообще к ним прикасаться. Нет, все-таки попробовала. Вот и мучайся теперь! Как назло, дома нет нужных лекарств от этого дела.

Живот крутит целый час. «Кишка кишке бьет по башке», — вспомнила я присказку. Что это, отравление? Но ведь рвоты-то нет… Я с ужасом потрогала ладонью лоб. Холодный. Меня бросило в озноб. Пот не струится, дыхание учащенное, но не настолько, чтобы навести на мысль о критической минуте… Когда колики стихли, я взяла с полки журнал и стала лениво его перелистывать, стараясь отвлечься от внутриутробной катастрофы.

Стоп. А почему именно пирожки? Главное забота! После пирожков отмечали Лелькин день рождения. Может, это результат съеденных салатов? Дорвалась, называется! Правильно, майонез, еще этот, как его, ананас с перцем — надо у Лельки рецепт спросить. Да, девушка, перебор!

Я взяла себя в руки и решила все же обратиться к живущей этажом ниже, прямо подо мной, медичке, с которой не то чтобы шибко дружила, но по-соседски ладила и даже несколько раз заходила в гости.

Инка Демьянова, моя соседка, была особой яркой и фривольной. Она давно послала к черту все предписания наших дворовых клушек о том, как вести себя молодой незамужней маме семилетней девчушки. Большую часть своего детства ребенок Инки проводил у бабушки в тарасовском пригороде.

Освобожденная от прямых материнских обязанностей, Инка много времени посвящала устройству своей личной жизни.

Инка, к чести ее нужно заметить, была далеко не всеядной. Существовал перечень социально-материальных и туманно-духовных благ и качеств, которыми должен был обладать мужчина ее мечты. В него входило наличие благоустроенной квартиры, автотранспорта, причем не самого худшего, желательно иномарки; щедрой на материальные подношения души, способной к пониманию и согласию с ее, Инкиными, жизненными принципами, и полная лихой разухабистости откровенность этой самой души, парами алкоголя катапультируемой прямо в рай заманчивых обещаний и клятв любить до гроба.

Сей список, конечно, не полон. В каждом отдельном случае появлялись новые требования, пожелания, просьбы и предложения. Все зависело от конкретного человека. И в этом Инка была новатором, пытающимся увязать обычный «джентльменский набор» с личной психологией и физиологией очередной жертвы ее типично американских характеристик: высокая сбитая блондинка с длинными, чуть более полными, чем нужно, ногами, умеренно грудастая, с томным коровьим взглядом и ниспадающими до плеч небрежно завитыми локонами.

Инка свободно, с обстоятельностью и опытностью прагматично-истеричной тетки рассуждала о любви, сексе, мужских пристрастиях и разного рода «штучках» извращенцев, с которыми ей приходилось сталкиваться на своем жизненном и сексуальном пути. Особенно «умиляла» мотивация ее бесчисленных проб и ошибок — необходимость найти отца для своей синеглазой малютки.

Дежурившие под ее окнами иномарки меня давно перестали удивлять, как, впрочем, и их требовательно-нетерпеливые или веселые сигналы посреди ночи.