Секс — моя жизнь

Майкла не привлекала судьба Ворда Кливера, а меня тошнило от Джун[4]. Наше будущее должно было быть восхитительным и принадлежать только нам. Мы хотели сделать его таким, как хотелось нам, а не окружающим. Поэтому я так легко отнеслась к предостережениям Сэди и Джулиуса. Они действительно заботились о нас, но они просто не знали Майкла, как знала его я..

* * *

Рождение детей не означало, что наше физическое влечение друг к другу ослабло, но с его новым расписанием нам приходись выкраивать часы для секса. Я старалась укладывать Джессику спать в тот промежуток, когда Майкл приходил домой из колледжа, и мы предавались страсти с неиссякающей энергией здоровых двадцатилетних молодых людей..

Мы жили по этому расписанию до начала июня. Майкл предложил мне уехать с Джессикой в Нью-Хэмпшир на пару недель, где у наших друзей Рона и Маршасью была ферма. Приближались экзамены, и он утверждал, что хочет без помех заниматься. Я была уже на седьмом месяце беременности. Мне не очень хотелось путешествий, к тому же я была полна подозрений..

Женщины всегда льнули к Майклу. Из-за его нетрадиционных представлений буквально обо всем, я опасалась, что наличие жены не покажется ему поводом отказывать им. Он никогда не ревновал меня к мужчинам, которые флиртовали со мной, и как бы счастлива я ни была, у меня почти всегда оставалось неприятное ощущение, что я всего лишь одна из тех многочисленных девушек, которые кружат вокруг, соперничая за толику его внимания.

Мне нравился его свободный взгляд на жизнь, отличавший его от других, но мне все-таки хотелось, чтобы он был влюблен в меня настолько, чтобы остальные женщины даже не казались ему привлекательными. Дело не в морали. Дело в желании. Я хотела, чтобы его желания совпадали с моими. Быть верным мне не означало отказывать себе в чем-то, просто никто другой был бы ему не нужен.

Я мечтала о жизни одновременно богемной и достаточно традиционной, которая, с одной стороны, поддерживала бы мой имидж бунтарки, а с другой — не давала пищу моей неуверенности в себе. Но уже в свои двадцать три года я подозревала, что жизнь редко бывает такой услужливой..

Когда Майкл настоял на том, чтобы я уехала на две недели, я уступила. Сырым июньским утром я собрала чемодан, загрузила в наш «Фольксваген Жук» небольшой выводок плюшевых зверей и направилась на север.

Мы с Майклом разговаривали всю ночь. Он уверял, что будет скучать по нам, и обещал, что готовится блестяще расправиться с экзаменами. Перспектива ссылки меня совсем не радовала, но я готова была страдать вдали от него пару недель ради его успехов в учебе.

В конце концов прошел последний экзамен, и мы с Джессикой опять совершили наше двухчасовое путешествие обратно в Бостон.

— Папа дома? — спросила Джессика, как только мы повернули на нашу улицу.

— Дома, милая, — ответила я.

Я припарковалась, освободила Джессику из ее кресла и взяла на руки. Всю дорогу до входной двери она веселилась. Лицо Майкла осветилось улыбкой, стоило ему увидеть нас. Джессика потянулась к нему, он взял ее на руки, прижал к себе и наградил меня крепким поцелуем.

— Я страшно скучал по вам обеим, — сказал он.

— Не так страшно, как мы по тебе. Как экзамен?

— Отлично. Думаю, будут все пятерки.

— Прекрасно! — ответила я и поцеловала его еще раз.

Он вышел, чтобы купить нам на ужин картошки и бургеров. Я распаковывала вещи, вернувшись в свой крошечный уютный дом. Здесь было все, в чем я нуждалась. Но даже Тадж-Махала не хватило бы, чтобы вместить мою любовь к нашей маленькой семье.

Занятий летом не было, и Майкл мог работать в ресторане на полную ставку. Я приняла, как должное, что с оценками у него все прекрасно, и за все лето мне ни разу не пришло в голову спросить его об этом. Несколько недель спустя я резала на кухне морковку для рагу на ужин. Живот был таким большим, что мне приходилось тянуться руками к столу.

Я была погружена в свои мысли, механически нарезая морковку кружками и пополам, кружками и пополам. Когда я уже собиралась опустить ее в сковороду на плите, зазвонил телефон. Это была Сэди..

— Я видела оценки Майка, — сказала она.

Благодаря своей работе в колледже Сэди имела доступ к документам. Она говорила напряженным голосом, и я не понимала почему.

— И что же? — спросила я.

— Он исключен из всех семинаров. Неудовлетворительно по всем предметам.

У меня закружилась голова. Я схватила стул и медленно опустилась на него.

— Что? — с трудом произнесла я, но поняла, что не хочу еще раз это услышать. — Как же это могло случиться?

— Не знаю, Шерил. Я надеялась, что ты сможешь мне объяснить.

Так вот, я не могла этого объяснить, и любое предположение слишком ранило меня, чтобы я могла надолго об этом задумываться. Я чувствовала обиду, страх, злость, и стоило Майклу войти в дом, как я набросилась на него:

— Что, черт возьми, происходит?

— Что случилось? О чем ты?

— Я знаю, Майкл, что ты не сдавал ни один экзамен. Мне сказала твоя мать. Чем ты занимался все эти две недели, пока якобы сдавал экзамены?

Майкл разглядывал свои ботинки.