Читаем Секс, смерть и галоперидол. Как работает мозг преступника. Судебная психиатрия как она есть полностью

Еще один пример, описанный в классической литературе по судебной психиатрии, – история дровосека, жившего в конце XIX века. Он тоже родился с каким-то неизвестным нам сегодня генетическим заболеванием, которое сопровождалось довольно серьезной умственной отсталостью, однако физически был довольно здоров и работал в лесу. И вот однажды, возвращаясь домой, он увидел своего коллегу – дровосека, спящего под деревом. И ему в голову пришла идея развлечься. Он подумал: если отрубить топором голову спящему и спрятать ее, тот проснется и начнет искать свою голову, тогда-то они вместе и посмеются… Ну, собственно, голову тому несчастному он отрубил и искренне не мог понять, почему дровосек не просыпается и за что его судят. Такая логика, игнорирующая явно важные аспекты ситуации, присуща именно людям, родившимся с той или иной формой умственной отсталости. Это различные врожденные заболевания, связанные с повреждением генома человека в разных вариантах. Невозможно приобрести в процессе жизни синдром Дауна[1], Тернера[2], Кляйнфельтера[3], расстройство аутистического спектра или еще какую-то форму подобных заболеваний – с этим рождаются.

Конечно, такие люди невменяемы с точки зрения психиатрии, и вместо тюрем они отправляются в разные заведения типа закрытых пансионатов или психиатрических больниц. Когда на экспертизу направляется обвиняемый в преступлениях на сексуальной почве, автоматически возникает подозрение на снижение интеллекта. Поэтому такие люди, как правило, проходят через очень серьезный процесс дифференциальной диагностики во время экспертизы.

Где же граница нормы?

Впрочем, не всегда парафилии сочетаются с умственной отсталостью – как показывает мировой опыт, разного рода половые девиации встречаются у вполне себе когнитивно развитых людей. Я часто привожу своим студентам одну историю в качестве «измерителя клинического мышления». Суть в следующем: я описываю по одному предложению случай, с которым столкнулся давным-давно, а студенты должны поднимать руки в тот момент, когда они считают, что речь идет именно о больном человеке. Как правило, это выглядит так:

1. «Адвокат, 45 лет, женат, трое детей». Все молчат, само собой, ничего подозрительного нет.

2. «Раз в неделю-две выкуривает сигарету с коноплей, при этом не буянит, не дебоширит, работает. Его жизнь вполне организована». Здесь иногда начинают поднимать руки и говорить, что нужно проверить наличие аддиктивной патологии – то есть зависимости от наркотиков.

3. «Сигареты эти он курит исключительно в борделях, куда ходит, чтобы провести БДСМ-сессию с проституткой, причем она обязательно должна страдать ожирением. При этом его жена в курсе и не возражает, опять же – семейная жизнь упорядочена, брак не разваливается, дети ходят в школу…» Вот на этом моменте уже большинство начинает тянуть руку и утверждать, что вот она – парафилия, садомазохизм, надо лечить.

И вот здесь и кроется загвоздка: он же никому не мешает, нет никакого дистресса, все на все согласны. С точки зрения медицины, он не болен, поскольку любое заболевание должно сопровождаться некоторой дезадаптацией. К примеру, при переломе ноги человек не может ходить, испытывает боли – это дезадаптация. При шизофрении он слышит голоса, бредит, не может обслуживать себя – опять дезадаптация. А здесь все нормально, ничего не болит, социальная сфера у него в порядке, функционирование сохранно во всех видах. Но при этом явно же что-то не так, инстинктивно понятно, что нужно такого человека отнести к какой-то классификации. И она есть, конечно. Современная классификация психических расстройств, принятая во всем мире, называется DSM-5 (то есть пятого пересмотра) и выделяет в две подгруппы парафилии и парафилические расстройства. Разница – как раз-таки в дистрессе. То есть если бы этот адвокат не мог бы контролировать себя, из-за его садомазохизма у него бы развалилась семья, он потерял работу и у него развилась бы реактивная депрессия, то да – это было бы именно расстройство, заболевание. А пока что – просто увлечение.

Это важный аспект. И я хотел бы, чтобы читателю было ясно: вся медицина в этом смысле работает на одной и той же базовой идее – для утверждения о том, что заболевание есть, обязательно наличие дезадаптации (физическая, социальная, профессиональная – любая).

Лечение парафилических расстройств

Скажу несколько слов о том, как лечат парафилические расстройства. Во-первых, их список постоянно менялся за последние 50 лет, и методы лечения пробовались самые разные. Иногда довольно-таки бесчеловечные, но всегда – с неизменным отсутствием эффекта.

Перейти на страницу:

Все книги серии Тайны профессионалов

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза