Я тогда кусал себе локотки. И куда смотрели глаза, а о чём раньше думали мозги. И ведь на выпускном: мы даже целовались взасос в классе, когда все ушли в зал. Тогда все вериги пали, и табу на чувства было снято. Ведь, что ни говори, а все школьные годы внушалось, что в школе положено учиться, и никаких амуров. Вот закончите школу, тогда пожалуйста. И я тогда, четко эту взрослость почувствовал, в том, как она смело прижималась ко мне, когда мы целовались, и отстранялась лишь для того, чтобы отдышаться. Она явно чувствовала мое влечение к ней, да и на ней было летнее очень открытое платье, и я видел, как часто вздымается её грудь, как раскраснелись щеки и припухли губы, а через платье чувствовал затвердевшие соски. Но двери закрыть было нельзя, и учителя ходили, проверяя кабинеты. Им, конечно, не нужны были проблемы по поводу излишне пылких выпускников. Так что мы протанцевали весь вечер, и пошли встречать рассвет через пол-города. Так, приобнявшись и приотставая для пары поцелуев, мы дошли до озера. Где вскоре и встретили рассвет новой жизни, сидя на скамеечке и обнимаясь. Учителя стояли в сторонке, но все же наблюдали, чтобы никто не отбился. Обратно Ирочку я почти тащил на себе, хоть она и сняла босоножки, но так натанцевалась, а еще мы прошли километра четыре к тому времени. Мне же было приятно, когда юное тело плотно прижималось ко мне. У школы мы распрощались со всеми, и я проводил её до подъезда дома, где мы еще долго стояли, и целовались.
Пока я разглядывал девушку и вспоминал будущую жизнь, то немного завелся и поспешил вернуться к разговору, спросив.
— Ну как ты все уловила из песни?
Ирочка посмотрела большими и еще влажными глазами и ответила,
— Да почти все, помогло, что ты пересказал текст. Песня очень печальная, о большой и настоящей любви. А откуда ты её услышал?
Я пожав плечами и сказал,
— Да от того же летнего знакомого. Он знает массу песен, и множество сочинил сам. Он ко мне потом еще заходил домой, и мы, посидев, выпили домашнего вина, он очень много пел, и даже соседка подошла к заборчику заслушавшись. Немного постояла, и зашла присесть на стул возле стола. Она раньше была учителем словесности в десятилетке, которую заканчивал отец, а еще Татьяна Сергеевна настоящая дворянка, но учительствовала всю жизнь. А когда он запел одну песню, то она даже прослезилась, и потом никак не могла остановиться, платочком вытирая слезы. Хочешь, я спою?
Ирочка только кивнула головой. И я, взяв, гитару запел, -
(с) Белый орел
https://www.youtube.com/watch?v=tIIEgvTK5g0
Эту песню было проще играть, и я не напрягался, да и вокал был не такой напряженный, Так что, мог подымать взгляд от гитары, и наблюдать за девушкой. Теперь, она уже не прячась, откровенно плакала, и слезы стекали к подбородку, а она совершенно забыла про салфетку, и иногда всхлипывала. А когда закончилась песня и последние аккорды, я убрав гитару на кушетку, подошел к креслу, и встав на одно колено стал целовать мокрые от слез щеки. Ирочка подняла взгляд. и раскраснелась еще больше. Я ей взлядом указал на салфетку, и она стала вытирать глаза. Я же встал, и подав ей руку, взял её левую, и приподнял, а она стала вставать с кресла, и оказалась в моих объятьях. Тогда, сблизив губы к её губам, я стал ждать. Пауза продлилась несколько секунд, и она потянулась навстречу. Я нежно прижал её к себе, и мы стали нежно целоваться. И вновь, и снова.
Когда Ирочка немного отстранилась, то спросила,
— А зачем все-таки ты начал выступать на сегодняшнем собрании? Непонятно, ведь будут неприятности, тебя могут сильно наказать. И что ты добился в результате? Для чего всё это?
Я подумав ответил.