Секс-тур в юность

— Наши классы переформировали всего два месяца назад, и ты сегодня наверно впервые узнала, что я не комсомолец. В наше время, и тем более в такой школе — это практически нереально. Те, кто со мной учится с первого класса, не удивляются. Пойми всегда надо смотреть на вещи с неожиданной стороны, и тогда вылазят истинные причины. Но захочешь ли ты слушать долгие объяснения? Да — тогда продолжу, а нет — то и ни к чему этот разговор.

Ира кивнула и я продолжил.

— Знаешь, воздействуя на высокие идеалы людей можно заставить их совершать чудовищные поступки. И весь опыт религиозных войн тому пример. Во имя бога, то есть самого для них святого — людей вдохновляли на совершение зверств по отношению к верующим иначе. То есть кучка предводителей, именуемая элитой, побуждает массы действовать согласно желаниям этой элиты, эксплуатируя самые святые образы. А я не хочу, и не люблю, чтобы меня, против воли, заставляли делать всякие мерзости. И ведь элита, не всегда самые достойные люди общества, как об этом всегда трубят средства массовой информации. И ключевое слово тут — массовой. Она для масс, а не для элиты. С помощью масс-медиа создаются иллюзии, чтобы массы людей верили в те или иные химеры.

Я немного постоял, обняв Ирочку и продолжил.

— Вот типичный пример из сегодняшнего собрания. На высшем уровне нашу мораль поименовали «Кодексом строителя коммунизма», наравне с прочими юридическими кодексами. И сам по себе он неплох. Я готов подписаться под любым пунктом, и, даже более, следую им в большинстве случаев. Но элита использует этот инструмент для манипуляции массами. Вот подумай. Нам утверждают, что мы передовой отряд человечества, строящий будущее светлое общество. И, безусловно, так и есть. Но власть имущие используют этот инструмент для укрепления личной власти. И, видя, что часть масс хочет дезертировать с этой передовой в тыл к загнивающему капитализму, включает эксплуатацию образа борца за светлое будущее, где все дезертиры — это мразь. И он боец должен проявлять к ним ненависть. А вот вы с Лирой прошли этого дезертира провожать и даже проявили сочувствие.

Тут Ирочка дернулась, чтобы отстраниться, но я мягко удержал, и продолжил.

— С другой стороны, в том же кодексе есть положение, что семья это основная ячейка общества и надо её всемерно крепить. А они едут воссоединиться со своими родственниками. Но на собрании все должны были гневно заклеймить отступников. Вот и ответь, чему верить?

Ирочка стояла, несколько, ошалев от таких слов, но подумав ответила.

— Но их здесь больше, и бабушка могла бы приехать к ним. Жить с ними. В чем проблема?

Мне было что ответить, даже не раздумывая.

— Все это так. Но она там прожила длинную жизнь и у нее там большой дом и много денег. А здесь ей дадут однокомнатную квартиру. И чтобы купить дефицитную вещь, будет очередь на её приобретение в ближайшие годы. Нет, не захочет она перебираться на передовую. Здесь нет — привычного ей комфорта.

Девушка прервала меня.

— Ну, ты говоришь о комфорте, и о мещанских ценностях. Хотя, ведь не это главное в жизни. Главное стремление к высоким идеалам, к достойным свершениям, к служению обществу.

Я её прервал, вставив своих пять копеек.

— Вот ты опять заговорила об идеалах, а следует и о морали, которая и является их объединением. А у той старушки есть своя мещанская мораль. Об этом замечательно сказано в «Белом солнце пустыни» — «Хорошая жена, хороший дом — что еще надо человеку, чтобы встретить старость?!» Вот ответь ты против такого, чтобы к тебе в дом приезжали внуки и дети?

Ирочка на этот раз зависла надолго, но все-таки рванулась в бой.

— Все это замечательно и никак не противоречит нашим принципам от каждого по возможностям каждому по труду. Заработаем своим трудом и получим все это.

Я усмехнулся такой наивной вере, и стал продолжать.

— Все тобой сказанное правильно, но кто-то хочет получить все это сразу, и такое у нас не отвергается, например наследство. Получил и пользуйся, все законно. А ведь, получивший, не вложил ни толики труда, чтобы заработать это. Опять противоречие. Да в этом можно найти пережиток прежних времен и буржуазных отношений. Для меня, самым созвучным, являлся отрывок из второго письма революционного бойца Сухова своей любимой Екатерине Матвеевне, о встрече с которой мечтает весь фильм — «так что ноги мои бегут теперь по горячим пескам в обратную сторону, потому как долг революционный к тому нас обязывает» Но Суховых мало — это штучный товар. И, как раз, задача коммунистического воспитания молодежи сделать, чтобы таковыми стало подавляющее большинство. Ведь правильно я говорю?

Ирочка подумала и произнесла.

— Да наверно, так и должно произойти в будущем. Чтобы все вдохновлялись светлыми идеалами и меньше думали о приземленном и низменном.

Я прервал её и усмехнулся.

— А ведь ты почти процитировала устав какого-то монашеского ордена. Только про умерщвление плоти забыла. Правда, жили они все в большинстве своем, совсем иначе. Да и тьфу сто раз, не желаю я становиться монахом.

И дальше продолжил забивать гвозди.