Секс-тур в юность

Волнение она не смогла подавить полностью, тем более, что предстояла встреча с легендой и признанным мастером в области разведки. Даже Володя отмечал, что западники очень высоко ценили шефа, и ничего не готовы были ему простить, так много «приятных моментов» он им доставил и столько планов сорвал.

Эх, вот бы он её заметил, и тогда, может быть, ей стали бы давать более ответственные задания. Так бы хотелось принести, как можно больше пользы своей Германии. А если это еще и высоко оценят, то это будет вдвойне замечательно.

На учёбу её уже вряд ли возвратят, так как, если сообщенное подтвердится, то носителя столь секретной информации, вряд ли пошлют работать за границу. Да и в Союзе такой срочный отъезд не может не вызвать вопросов, особенно после сообщения руководству, которое Володя собирается сделать.

Но её там легко кем-то заменить, а чем ей поручат заниматься здесь, вот в чем вопрос?

Тут во входную дверь позвонили, и Мартина поспешила к двери. По пути постаралась собраться и выглядеть уверенно.

Шефа она узнала сразу, выглянув в глазок, и поспешила раскрыть дверь.

Он вошел уверенно, и, сняв плащ, прошел в комнату. Мартина застыла на пороге в нерешительности, а Маркус Вольф усевшись за стол, внимательно осмотрел её и пригласил к столу.

— Так присаживайся. Я думаю, нам стоит общаться на русском, и постарайся как можно точнее вспоминать слова, а то при переводе могут возникнуть сложности в понимании.

— Вот мой рапорт и то письмо, что он передал мне открытым указав, что это информация моего уровня, а вот запечатанное письмо, которое просил передать лично в руки или шефу внешней разведки или главе Штази.

— Хорошо, начну с него, а ты пока жди, потом перейдем к остальному.

Мартина сидела и наблюдала, как лицо шефа хмурилось при чтении, а он сам, время от времени, бросал на неё взгляды. Потом, еще раз бегло осмотрел листы, и сильно выдохнул.

— Так и тянет выражаться чисто по-русски. Других слов просто нет, наши schweinehund[81] и прочее, нисколько не отражают всё, что мне хотелось бы высказать в его адрес. Такую информацию отправлять в простом конверте и без шифра, о…л он что ли, б…ь да он всю нашу агентуру подставил таким письмом. П….ц, он же, б….ь, единственное, что своей тупой башкой догадался сделать — это потребовал отдать лично в руки. Попадись он мне, я бы ему лет на пять нашел весёлое занятие в каком-нибудь уединенном месте. Чтобы он там общался только со своим отражением в зеркале.

— Шеф извините, я не знала, что это до такой степени секретно, но он не разрешил открывать письмо, чтобы я могла его зашифровать своим шифром.

— Что твой шифр? Детский лепет. Он подставил одну из наших важнейший операций на грань срыва. Вот уж, заставь дурака богу молится, он и лоб расшибёт. А то, что тебе не дал прочесть, то это правильно, но в остальном — абсолютное дилетантство. Вот, то что ты сразу поспешила приехать, всё бросив, абсолютно правильное решение. Я даже не представляю, что бы могло произойти, попади это письмо в чужие руки.

— Так он и настаивал, чтобы я сама доставила письмо. И его вряд ли кто нашел бы, не имея точного указания о его наличии. Вы же сами знаете наши тайники. Он мне сказал, что меня теперь не пошлют на работу за границей, даже за то, что содержится в открытом письме и моем рапорте.

— Хорошо, сейчас их прочту. Просто до сих пор не могу успокоиться. Твою в бога, в душу мать, б. дь таких знатоков надо воспитывать ремнем по жопе с самого раннего детства. Воображает себя большим специалистом, а такое творит. «Благими намерениями, вымощена дорога в ад». Даже удивляюсь, как смог догадаться о твоей роли, разве что это настолько явно.

— Он действовал методом исключения, и как аналитик на основе имеющихся данных о студентах, просчитал ситуацию. Четко указав склонности и возможности всех.

— Возможно, еще указал на нашу недоработку. Недопустимо, чтобы агента было так просто вычислить. Но с этим будем позднее разбираться. А пока поставь чаю, и здесь, кажется, должен быть коньяк. Посмотри, и неси сюда. Надо успокоить нервы.