Секс в искусстве и в фантастике

– Вы ведь расскажете нам, как он умер? Расскажите о других мирах, что существуют среди звёзд … и о других людях, другой жизни?»

Это весьма многообещающая и символическая встреча. Речь идёт не только о новых горизонтах, открывшимся перед жителями планеты Гетен и представителями древнего рода Эстре. Новыми чувствами проникся и землянин:«Я даже думаю, – размышляет Дженли, – что в итоге окажется возможной и супружеская любовь между гетенианцем-андрогином и однополым гуманоидом, хотя подобный союз, безусловно, будет бесплодным. Это, разумеется, ещё нужно доказать; Эстравен и я не доказали ровным образом ничего, если не считать области высших чувств».

Интерес землянина к юному Эстравену – отнюдь не свидетельство его педофилии (девиации, выражающейся в половом влечении к детям, не достигшим половой зрелости). Мальчиком Сорве назван весьма условно. На самом деле он – <…> «стройный мрачноватый юноша лет девятнадцати-двадцати; во внешности и движениях его была девичья грация, однако ни одна девушка не могла бы так долго хранить столь мрачное молчание». «Мальчик» и «девичья грация» – слова, которые в равной мере подходят к лорду-наследнику Эстре и к Гермафродиту из «Метаморфоз» Овидия Назона. Их назначение – оправдать в глазах читателя гомосексуальные чувства, которые каждый из обоих юношей будит, казалось бы, у вполне гетеросексуальных мужчин. Наличие влагалища делает как бы несущественным тот немаловажный факт, что комплект гениталий и того и другого включает половой член!

Но в отличие от женоподобного героя греческой мифологии, обладать которым не прочь все похотливые мифологические существа, наделённые мужской агрессивностью, юный гетенианец обладает вполне зрелым и сложным мужским характером. Об этом свидетельствует его мрачность, так не свойственная, по мнению Ле Гуин, молодым леди. Лишённый с детских лет родителей, подавленный несправедливой клеветой, преследующей его отца, Сорве вполне созрел для высокой и преданной любви к землянину. Ведь тот в глазах юноши – герой, восстановивший честь отца и совершивший вмести с ним немыслимый подвиг, но одновременно – он человек, вобравший в себя отцовский образ. Мало того, юный Эстравен угадывает тоску землянина по утраченному другу и его горькие сожаления о нереализованных чувствах обоих. Оба, землянин и юный Сорве, неудержимо тянутся друг к другу, причём «мрачная молчаливость», так не вяжущаяся с «девичьей грацией мальчика», растаяла при первой же их встрече, сменившись восторженными расспросами об отце, о совместном подвиге Ая и Эстравена, о Космосе.

Нельзя забывать и о том, насколько изменился за время пребывания на Гетене старший из обоих – Ай Дженли. Он настолько «огомосексуалился», что лица и голоса людей, прибывших в составе галактической делегации, кажутся ему странными и «извращёнными». С трудом ему удалось совладать с подобными чувствами, и лишь общение с молодым врачом-гетенианцем вернуло Дженли утраченное им душевное равновесие. «Его спокойный голос, его лицо – молодое, серьёзное лицо не мужчины и не женщины, а просто человека! – принесли мне облегчение; его лицо было таким, как надо…».

Разумеется, столь полное гомосексуальное обращение Дженли выглядит несколько наивно. Оно отражает распространённое мнение о том, что совращение (или перевоспитание) способно изменить сексуальную ориентацию человека. Это вовсе не так. Выраженность гомо– или гетеросексуального потенциала и их сочетание друг с другом у каждого индивида определяется биологическим причинами. Совращение (и воспитание) может лишь выявить то, что изначально (со второго триместра внутриутробной жизни) заложено в человека его природой. Если Дженли оказался слишком чувствительным к любовным чарам гетенианцев, это свидетельствует о достаточной выраженности его собственного гомосексуального потенциала.

Метаморфозы вечной темы