Секс в кино и литературе

Выяснилось, что у одних преобладают слова, относящиеся к зрительным образам. Они то и дело произносят: «видеть», «рисовать», «яркий» («ярко»), «ясный» («ясно»), «смутный», «мрачный», «перспектива», «вспышка», «озарение», «свет», «прозрачный», «бледный» и т. д.

Другие чаще прибегают к глаголам и определениям, относящимся к слуху: «слышать», «звучать», «крик», «громкий», «шумный», «мелодичный», «оглушительный», «звонкий» и т. д.

Третьи больше привязаны к осязанию (их любимые слова: «ощущать», «трогать», «держать», «брать», «схватить», «терять», «нащупать», «тёплый», «мягкий», «гладкий», «удобный», «пустота», «переполнение», «зажатость», «грубый», «колючий», «тяжёлый», «сухой»); обонянию («душистый», «пряный», «нюхать», «ароматный», «дурно пахнущий») или чувству вкуса («пробовать на вкус», «сладкий», «кислый», «горький», «пресный», «безвкусный»).

Речь идёт об употреблении этих слов как в их прямом, так и в переносном смысле («Я вижу, как надо мной сгущаются тучи»; «Я сразу скис»; «Мне так тяжело…»; «Мне сразу полегчало»; «Его замшелые мозги не приемлют ничего яркого и нового»; «Он хотел бы выглядеть мягким и пушистым, но его делишки дурно пахнут»; «Его лицо сразу просветлело»; «Его дутый патриотизм оказался с душком» и т. д.). Гриндер с Бэндлером предложили подразделять системы восприятия мира по тем ощущениям, которые индивидуально более привычны и, соответственно, развиты лучше остальных. Так стали выделять визуалов (чаще оперирующих зрительными образами), аудиально ориентированных (воспринимающих мир, скорее, на слух) и кинестетиков (особо тонко воспринимающих предметы на ощупь).

Всё это имеет прямое отношение к взаимоотношениям людей вообще и к отношениям влюблённых, в частности. Люди, говорящие в разных системах восприятия мира, часто не понимают друг друга.

Приведу известный пример из практики Вирджинии Сатир. Речь идёт о супружеской паре, погрязшей в вечных ссорах. Представьте себе, что супруг, вымотанный на работе, пришёл домой. Он раздевается, разбрасывая одежду и обувь, как попало и где придётся. Наконец-то он расслабился и, забравшись на диван, берёт в руку пульт от телевизора и блаженно закуривает сигарету. Но тут взрывается его жена: «Вижу, ты в упор не замечаешь порядка, наведенного в квартире. Посмотри, какой хаос ты уже успел наделать! Господи, да не стряхивай же пепел сигареты на чистый ковёр!»

Муж, скорее всего, ответит чем-то вроде того, что «жёсткие установки жены превращают мелкие шероховатости их жизни в мучительный путь, утыканный шипами; что она — пила, которая неустанно пилит его; что он предпочёл бы жить свободно и раскованно, а не передвигаться по дому на цыпочках и на ощупь, чтобы, не дай Бог, не поцарапать распроклятую мебель; что он вообще чувствует себя неуютно в её присутствии».

Вирджинии Сатир надо было перевести чувства жены, с её ярко выраженным визуальным восприятием мира, на язык кинестетических ощущений мужа. И она сделала это с блеском. Она сказала пациенту:

«Вы не понимаете переживаний вашей жены. Представьте, что она, лёжа перед сном в постели, грызла что-то вкусное. Вы ложитесь спать и чувствуете, как острые колючие крошки впиваются вам в спину. Теперь вы можете представить себе, что ощущает ваша жена, входя в комнату и видя беспорядок, который вы там устроили».

Сложность заключается ещё и в том, что нет законченных «визуалов», «аудиалов» или «кинестетиков». У каждого есть свои предпочтительные способы восприятия мира, что неосознанно сказывается на порядке отражения этих ощущений, на очерёдности их употребления в речи. В НЛП это называется «внутренней стратегией». Вот пример, приведенный Гриндером:

«Я спросил парня: „Где ты впервые встретил Джона?“ Он углубился в себя и сказал: „Где? Давайте посмотрим“. Его глаза направились вверх, и он мысленно сконструировал образ Джона. Затем его взгляд переместился влево, он как бы осмотрел места, где он мог Джона видеть. Одно из них вызвало у него чувство узнавания. Он аудиально назвал его, затем увидел себя, как он выглядит, говоря это».