Приведу один пример.
Один довольно крупный специалист в своей области из жалости взял к себе на временную работу секретаршу, одну из своих способных учениц, человека с искалеченной судьбой, с условием, чтобы она сохранила за собой место своей постоянной работы. На первых порах она стала очень активно и интенсивно работать, а вскоре он был без нее как без рук (подкуп). Через несколько месяцев, не выдержав ее сексуальных провокаций, он сошелся с ней. Она сразу же стала хуже работать и требовать, чтобы он разошелся со своей женой и оформил брак с ней. Начались трения, а секс прекратился. Тогда она приступила ко второму этапу — взыванию к жалости. Это эффекта не дало. Во время одной из разборок он упрекнул ее в плохой работе на производстве. Она оправдалась тем, что остальную зарплату отрабатывает в постели, и стала взывать к справедливости. «Я здесь сижу и привлекаю вам клиентов. Без меня вы бы давно уже прогорели. А что вы делаете для меня?» Тогда он отстранил ее от работы. Дело его, конечно, не прогорело. Тогда она уволилась с основной работы и стала требовать денег на содержание, угрожая то самоубийством, то тем, что выдаст некоторые секреты его работы, связанные с уплатой налогов. При этом было сказано, что им вдвоем нет места на земле.
Вот вам и негативные последствия производственного секса.
Сексуальность в невротической потребности в любви играет определенную роль. Повышенная потребность в любви столь постоянно представляет собой результат тревожности, что ее вполне можно рассматривать как сигнал неблагополучия, указывающий на то, что тревожность близка к выходу наружу и требует успокоения. Так муж может навязчиво льнуть к своей жене, быть ревнивым собственником, идеализировать и восхищаться ею, хотя в глубине души может бояться и ненавидеть ее. О чрезмерно сильной преданности, маскирующей ненависть, оправданно говорить как о «гиперкомпенсации». Так за «большой любовью» иногда скрывается прямая противоположность.