Сексуальная жизнь Катрин М. (сборник романов) (ЛП)

— Если вы сию же секунду не вынете палец из мисс Кристиан и не наденете на нее белье, я буду вынужден доложить о вашем поведении попечительскому совету.

Угроза возымела действие; Данлэп оторвался от Кэнди и подошел к столу, чтобы забрать ее трусики. Он недоверчиво проговорил, обращаясь к воображаемой — и сочувственной — аудитории:

— Подумать только, Кранкейт, наш великий бунтарь, человек, который дрочить хотел на решение Верховного суда, — и вдруг шокирован, словно кисейная барышня. — Он надел на Кэнди трусики. Кстати, это оказалось совсем непросто — у Данлэпа не было опыта по надеванию нижнего белья на молоденьких девочек, — так что вовсе не удивительно, что рука у него застряла под трусиками и так там и осталась.

— Господи! — раздраженно воскликнул Кранкейт. — Если вы собираетесь пихать в эту девочку палец при каждом удобном случае, то наденьте хотя бы р. п. (р. п. — сокращение от «розового проныры»; так врачи на своем профессиональном жаргоне называют тонкие резиновые перчатки, используемые гинекологами при осмотре пациенток в гинекологическом кресле).

Провозившись еще с полминуты, Данлэп все-таки освободил застрявшую руку.

— В конце концов, — проговорил он с обиженным видом, — я всего лишь последовал вашему совету: не подавлять своих порывов, чтобы они потом не терзали мне подсознание.

— Да, порывы не следует подавлять. Но все становится чуть сложнее, когда в дело вступает второй участник. Я же не говорил, что надо бегать по улицам, приставать к незнакомым женщинам и хватать их за гениталии.

— Но тут совсем другой случай! — воскликнул Данлэп. — Она без сознания; она ни в чем не участвует, она даже не знает, что происходит… а если мне это только на пользу, а ей нет никакого вреда, то почему бы и не…

— Так чего вы хотите? — прищурился Кранкейт. Доктор Данлэп задумчиво потеребил бородку.

— Давайте ее осмотрим, — предложил он. Кранкейт с отвращением представил себе, как они с доктором Данлэпом изучают голую девочку, как два оголтелых филолога — редкую рукопись.

— Какого черта, это всего лишь шика, — Данлэп лукаво подмигнул Кранкейту.

— Кто?

— Или шикса? Я не уверен, как это правильно произносится…. это на идише, означает девушка-нееврейка…

— Я не знал, — холодно отозвался Кранкейт.

Диалектизм Данлэпа — употребленный с благим намерением возжечь пламя дружбы, — возымел прямо противоположное действие. Да еще эта фразочка насчет гетто, подумал Кранкейт. Похоже, Данлэп зациклился на этой теме.

«Тема» — не совсем подходящее слово, чтобы описать чувства Кранкейта по поводу своей принадлежности к еврейской нации. Заживо содранная кожа, обнаженное, кровоточащее мясо — вот наиболее верные ассоциации. И если кто-нибудь в разговоре с Кранкейтом касался этого обнаженного мяса — вот как сейчас Данлэп, — для него это было, как будто ему ткнули пальцем в глаз.

Все было обставлено в виде дружеской шутки, как это чаще всего и бывает — когда нееврей, в настроении непомерной веселости и общительности, бросается еврейскими словечками (обычно — вульгарными), которые он где-то слышал и совершенно случайно запомнил. При этом он искренне полагает, что еврею будет приятно, что его собеседник кое-что понимает в культуре его народа. Но все происходит с точностью до наоборот. Еврей — легко возбудимый, обидчивый и ранимый — воспринимает подобные замечания как проявления неуважения и снисходительности.

Во всяком случае, Кранкейт воспринял это именно так. Мысль о духовном отцовстве Данлэпа — мысль сама по себе очень трогательная и, в общем-то, даже где-то привлекательная, — тут же утратила прежнюю привлекательность. Данлэп стал для него, как и всякий случайный прохожий на улице — незнакомец, а значит, враг.

Кранкейт ушел в дальний конец кабинета и уселся за стол. Он взял в руку стопку листов и сказал, уткнувшись в бумаги:

— Может быть, вы зайдете после обеда, доктор? А то у меня много работы.

Пока Данлэп перхал и кашлял, прочищая горло, Кранкейт смотрел на свой стол… и оторвался от этого увлекательно занятия лишь через пару минут после того, как за Данлэпом закрылась дверь. Потом он поднялся из-за стола и плавным змеиным движением скользнул к кушетке.

Глава 8

Кэнди медленно приходила в себя, возвращаясь к реальности. Реальность кружилась перед глазами яркими пятнами взвихренного света, а потом превратилась в острое, щекочущее покалывание в ягодицах. Кэнди сообразила, что она полустоит-полулежит на какой-то наклонной доске, а ее руки раскинуты в стороны и прикованы к этой доске за запястья. Она не видела, что происходит у нее за спиной, но тут она снова почувствовала укол, как будто кто-то воткнул иголку ей в задницу.

— Эй! — возмутилась она. — Прекратите немедленно!

— Ага, — произнес у нее за спиной хорошо поставленный мужской голос. — Стало быть, помогло… вот и славно!

Вывернув шею, Кэнди обернулась через плечо и увидела прямо перед собой черные трагические глаза того самого молодого доктора, в кабинет к которому она вломилась, когда искала регистратуру.