Сексуальная жизнь Катрин М.

Тот, кому на трассе приходилось на мотоцикле обгонять грузовик, знает, что при наличии даже совсем несильного ветра рано или поздно наступает момент, когда воздух сгущается, становится плотным и сжимает вокруг вас свои объятия. Точнее, этот момент наступает, когда, поравнявшись с кабиной грузовика, вы готовитесь вернуться на полосу впереди. Возникает тяга, и завихрения воздушного потока скручивают вас в спираль: то одно, то другое плечо поочередно выворачивается вперед и откидывается назад. Вы превращаетесь в хлопающий на ветру парус. Несколько секунд назад вы без усилий разрезали легко поддающееся пространство, разлетающееся по обе стороны дороги, и вот неожиданно это пространство начинает густеть, оказывать сопротивление, принимается вас теребить и пытается задержать. Я люблю эти ощущения и в состоянии распознать их под самыми разными личинами при самых различных обстоятельствах. Главное — это прикосновение к бьющемуся сердцу сжимающегося и разжимающегося пространства. В таком пространстве — подобном резиновому жгуту, который, податливо растягиваясь в любом направлении, будучи по неосторожности отпущен, может больно ударить держащую его руку, — мы подчинены стремительному переменному ритму и можем лишь на короткое мгновение стать субъектом, обнимающим — пусть только взглядом — окружающий мир, прежде чем снова превратиться в обнимаемый объект. Так происходит, как ни странно это может показаться на первый взгляд, в секс-шопе. Я особенно любила ходить в секс-магазин с Эриком. Пока он занимал продавца своими исключительно детальными — Эрик всегда был в курсе дел и не обходил вниманием ни одну новинку (в особенности это относилось к видеокассетам) — расспросами, я гуляла среди выставленных экспонатов. Первый же образ, первая бросившаяся мне в глаза картинка — вне зависимости от конкретного содержания, будь то лежащая красавица, которая, слегка приподняв голову и оглядывая свое тело, словно раненый на носилках, силящийся разглядеть, не ампутировали ли ему ноги, раздвигает ярко накрашенными ногтями алую плоть; или сидящая на корточках красавица, в классической позе pin-up, подпирающая ладонями огромные груди, далеко превосходящие размерами ее голову; или молодой мужчина в костюме и при галстуке, обнаживший член и угрожающе надвигающийся в направлении особы не первой молодости, сидящей на корточках у письменного стола (она, должно быть, адвокат или генеральный директор); или даже культуристы, одетые в теряющиеся среди нагромождения мускулатуры плавки и призванные привлекать гомосексуальную клиентуру, — короче говоря, любое изображение — графическое, фотографическое, кинематографическое, реалистическое (манекен, демонстрирующий мужские трусы в отделе «товары — почтой») или карикатурное (мультипликационный персонаж, стреляющий куда-то струей спермы невиданных размеров), — немедленно производила на меня легко распознаваемый эффект: характерная судорога в нижней части живота. Я листала открытые журналы, придирчиво вертела те, что были запакованы в целлофан… Не правда ли, это чудесно — иметь возможность беспрепятственно возбуждаться у всех на виду, в окружении людей, занятых тем же самым и при этом ведущих себя словно в Доме книги? Не правда ли, их видимая безучастность при разглядывании объектов и фотографий, от созерцания которых у себя дома можно запросто потерять голову, достойна восхищения? В таких случаях мне бывало трудно удержаться от несбыточных мечтаний, и я нередко принималась конструировать свой фантастический мир, где, заскочив в любой магазин, можно было найти порнографические товары, спокойно лежащие среди прочих, и, без стеснения и стыда впившись взглядом в сочные, красочные изображения, отдаться на мгновение жаркой волне, идущей из живота, прежде чем, оказавшись, к примеру, в купе поезда, продолжить, без малейшего замешательства или застенчивости, перелистывать наполненные разбухшими органами страницы. «Простите, не мог бы я позаимствовать у вас журнал?» — «Конечно, конечно…» Ну и так далее. Атмосфера откровенной безмятежности, царящая в секс-шопах, распространялась на общественную жизнь в целом.