Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

Нет ничего необычного в том, что Мэдлин и Даниэлю было нелегко говорить о мастурбации. Гораздо больше меня удивило, что доктор Грин сначала не смог говорить со мной прямо. Думая об этом, я вспомнила свою лекцию, прочитанную несколько лет назад на медицинском факультете университета, где я работаю. Я читала лекции на многие сексуальные темы одной группе студентов, но когда коснулась мастурбации, их лица изменились. Обнаружив, что они испытывают неудобство, я закончила лекцию замечанием, что поскольку для многих эта тема является трудной, я готова ответить на вопросы о ней в частном порядке. В этот момент среди обычно шумных студентов раздался едва слышный вздох облегчения.

После лекции ко мне подошел единственный студент по имени Майкл. Он поблагодарил меня за обсуждение.

— Нам это действительно нужно. Большинство из нас уже сталкивались с мастурбацией пациентов, и мы не знаем, что делать. Помогает то, что вы рассказываете об этом спокойно, поэтому она выглядит чем-то нормальным. Хотя признаюсь, лишь отчасти. Я еще действительно не верю в эту нормальность. Сколько бы об этом ни говорили, я не могу быть убежден. Кажется, это слишком поздно.

— Слишком поздно для чего? — спросила я, не совсем понимая, о чем он.

— Вы говорите об эффекте, производимом ею на людей. Якобы она не предполагает влияние на их сексуальную жизнь тем или иным образом, не улучшает ее и не ухудшает. Но затем вы заостряете внимание на том, насколько она важна для осознания своей сексуальной индивидуальности многими людьми. Я согласен, это действительно важно знать врачу. Затем вы упомянули всех, кто считал, что это является причиной плохих случаев, — Лоуренса, Зигмунда Фрейда, бойскаутов и даже профессора в вашем медицинском училище, которые считали это болезнью. — Он немного помолчал и продолжил: — Ну, еще я думаю так. Это действительно заходит далеко. Если я думаю о своей стерилизации или о чем-то даже более смехотворном, мой пенис раздувается. Как я могу помочь другим людям думать, что это нормально? Вот что я имел в виду, говоря «слишком поздно». Я думаю хорошо, что я не выбрал педиатрию.

— Или еще хуже, психиатрию, — добавила я и улыбнулась.

— Да, — согласился он, тоже улыбаясь.

Я сказала Майклу, что изменить свое мнение о мастурбации не слишком поздно. В конце концов, он пришел на лекцию, зная ее тему, а ведь мог сделать другой выбор и не прийти. Более того, он единственный студент, которому хватило храбрости задать вопрос.

— Да, вроде я должен получить знак отличия дикарей горного племени за лекцию о мастурбации? — пошутил он.

— Вероятно, у них был такой знак, но вы сделали выбор и пришли на эту лекцию. Даже это показывает вашу открытость. Не похоже, что вас можно вовлечь в любой вид сексуальной активности, которым занимаются ваши пациенты, только для того, чтобы суметь помочь им. Но сначала важно проанализировать собственные взгляды, удостоверившись, что они не мешают вашей работе.

Я дала Майклу номер своего телефона и пригласила побывать на моих приемах в клинике для подростков по понедельникам во второй половине дня. Мы работали вместе несколько раз, пока эта тема не возникла снова. Ситуация была далека от идеальной. На этом приеме было особенно трудно со временем, я спешила уйти, поскольку у одной из моих дочерей в тот вечер было музыкальное представление в школе. Нашим последним пациентом был пятнадцатилетний Джим, который за неделю до этого был переселен в общежитие. Я встречалась с Джимом раньше и сегодня увидела, что он расстроен и хочет поговорить. Надеясь, что смогу ограничить наш разговор несколькими минутами, я сказала ему, что понимаю, насколько пугает переселение из своего собственного дома (так случается со многими детьми в этой ситуации) и спросила, как у него идут дела в общежитии. Обычно неразговорчивый Джим откликнулся на мой вопрос потоком слов. Самым жутким было то, что все парни, с которыми он жил в одной комнате, «дрочили» по ночам. Он изобразил несколько звуков, сопровождавших «действо». Я остолбенела. Его недовольство проживанием в общежитии было совершенно неожиданным для меня. Я не находила слов и поняла, что краснею. Сидящий рядом Майкл спросил Джима, что больше всего пугает его в действиях соседей по комнате.

— Я догадываюсь, что мы все начнем делать это вместе и это будет означать, что мы голубые или вроде того. Уехать из дома и так-то страшно, но когда начинаются такие дела, это действительно потрясает. Ты не знаешь, кто ты на самом деле.

Потом последовал долгий разговор, Джим делился страхами, а мы с Майклом успокаивали его.

После сеанса Майкл обратился ко мне:

— Ничего себе! Если бы я не знал вас лучше, то на мгновение подумал бы, что тогда вы, доктор Спокойствие, остолбенели.

— Да, остолбенела.

Майкл смягчился:

— Ну, как вы говорите, это случается со всеми.