Сексуальная жизнь в Древней Греции

75 Таково толкование древнего схолиаста к Ликофрону, 683; по другим, доля в удовольствии женщины составляет девять десятых (v. Kinckel). том этой эротики почти всегда выступают мальчики и юноши, именно их воспевают греческие лирики. Ввиду этого подробнее рассматривать лирическую поэзию мы будем ниже, в главе, посвященной гомосексуализму; сейчас же мы ограничимся некоторыми сведениями относительно любви мужчины к женщине.

Мимнерм Колофонский (конец VII века до н.э.) - первый греческий лирик, воспевающий любовь между мужчиной и женщиной. Немного женственный и сентиментальный, всегда влюбленный, он прославляет радости жизни и ее чувственные наслаждения и скорбит о скоротечности юности и краткости любовного счастья. Темой его любви и поэзии была прекрасная флейтистка Нанно.

Архилох Паросский (около 650 г. до н.э.) был первым поистине великим греческим лириком; для этой страстной, беспокойной личности поэзия означала исповедь в переполняющих его чувствах. Он был влюблен в Необулу, дочь богатого Ликамба: "В его стихотворениях пышет жаркое пламя любви. Страсть сжимает его сердце, вырывает нежную душу из груди; его глаза меркнут, и любовная мука пронизывает его до мозга костей. Необула вняла его бурному сватовству. Счастливый случай сохранил для нас образ горячо любимой девушки:

Своей прекрасной розе с веткой миртовой

Она так радовалась. Тенью волосы

На плечи ниспадали ей...

...старик влюбился бы

В ту грудь, в те миррой пахнущие волосы,

[перевод В. В. Вересаева]

Но когда ее отец Ликамб отменяет обручение, поэт теряет всякую меру: он не только поносит отца за нарушение слова, но бесчестит любимую, ставя под сомнение целомудрие и невинность былой суженой. Потомки содрогались от ужаса, вспоминая о мести Архилоха. Он, несомненно, знает себя лучше всех, сравнивая себя с ежом, который, "собравшись в клубок, направляет свои колючки на врага"76.

С хронологической точки зрения, следующим должен быть упомянут Семонид Аморгосский (около 625 г. до н.э.); о его остроумной сатирической поэме, посвященной женщинам, мы уже говорили. Здесь следует также упомянуть Гиппонакта Эфесского (около 540 г. до н.э.), пусть даже только ради двух весьма злобных стихов, сохраненных у Стобея (Florilegium, 68, 8; ср. Apostol:, iv, 38с; Haupt in Hermes, iv, 159):

Два дня всего бывают нам милы жены:

В день свадьбы, а потом в день выноса тела.

[перевод Г. Церетели]

У Керкида из Мегалополя, писавшего во времена царя Филиппа шутливые стихотворения, называвшиеся мелиамбами, нас интересует

76 К. Heinemarm, Die klassische Dichtung der Griechen, 1912; см. также Beigk, Poetae Lyrici Graeci, I, p. 2 ел. только одна строчка (Афиней, xii, 544d): "Жили некогда в Сиракузах две девушки с округлыми ягодицами" - убедительное свидетельство о том, чту прежде всего приходило в голову грекам, влюбленным в женский пол.

Алкей из Митилены, один из величайших и разносторонних греческих лириков, написал большое число любовных песен, от которых, однако, как, впрочем, и от большей части греческой лирики, сохранились лишь жалкие фрагменты. В своих стихах он славил "сладко смеющуюся, фиалкокудрую" Сафо, но прекрасная поэтесса его не услышала, ибо ее сердцу любовь мужчины не говорила ничего.

Анакреонт Теосский, который даже в преклонном возрасте не расставался с вином и женщинами, был неизменным глашатаем любви и радостей жизни. Дошедшие до нас фрагменты его поэзии довольно скудны, а то, что ранее служило предметом восхищения как поэзия Анакреонта (так называемая "Анакреонтика"), оказалось на поверку шутливыми подражаниями, принадлежащими к самым разным эпохам. То, что выступает здесь под именем любви, - это легко читающиеся милые пустячки, которые никак не могут претендовать на звание истинной поэзии.

Чистейшее золото поэзии сверкает в стихотворениях Сафо, которую, вне всяких сомнений, следует отнести к числу величайших поэтических гениев всех времен. В ее стихах говорит только любящее и жаждущее любви сердце; образы и мысли, которые она выражает с никогда не отказывающим ей тактом подлинного чувства, на протяжении столетий остаются образцом для подражания, недоступным большинству эротических поэтов. Однако Сафо не может быть предметом подробного рассмотрения в данной главе, ибо жизнь и поэзия этого лесбосского чуда гомосексуальны. Поэтому мы вернемся к ней позднее и ограничимся лишь тем, что еще раз подчеркнем: гомосексуальная любовь греков есть свидетельство не упадка, но скорее прогресса их культуры, ибо она создала для них интеллектуальные ценности, которые пребывают в веках и не перестают будить в нас изумление и восхищение.