Сексуальная жизнь в Древней Греции

Другие фрагменты посвящены любви поэта к Левкаспиду и Сималу (фрагм. 18, 22), тогда как некоторые дошли до нас без имени любимца. Мальчик у смесительной чаши должен внести вино и венки, «чтобы не уступил я Эроту в кулачной схватке». Из песни к Эроту, «которому покорствуют боги, как люди», дошло пять строк. Поэту приходится также порой страдать из-за отвергнутой любви, а другой раз он грозит, что вознесется на Олимп и пожалуется Эротам на то, что «мальчик мой не желает делить со мной свою юность». Поэт сетует, что Эрот беззастенчиво подлетел к нему, когда он дожил уже до седых волос и увидел наконец бога с его колышимыми ветром, отливающими золотом крыльями. Он шутливо угрожает Эроту, что не будет более петь ему во славу прекрасных гимнов, потому что не пожелал ранить своей стрелой эфеба, к которому влечет поэта.

Среди подражаний Анакреонту — так называемой анакреонтики, относящихся к позднему времени и часто затрагивающих любовь к мальчикам, особо отметим песенку, в которой поэт жалуется на ласточку, ранним своим щебетом пробудившую его от грез о прекрасном Бафилле. В другом стихотворении искусно соединены содержание любовной песни с ладом песни военной:

Ты мне поешь про Фивы,
Он — про фригийцев схватки,
Я про свое плененье.
Сгубил меня не конник,
Не мореход, не пеший,
Сгубила рать иная,
Что глазками стреляет,

[перевод Г. Церетели]

6. Пиндар

От Пиндара, величайшего и мощнейшего из греческих лириков, жившего между 522 и 442 г. до н. в., наряду с впечатляющим количеством фрагментов сохранились сорок пять од, дошедших до нас едва ли не в идеальном состоянии, — песен победы, которые сочинялись в честь тех, кто стяжал победный венок на общенациональных состязаниях. Благочестие поэта заставляло его излагать некоторые легенды, вокруг которых образовались нечестивые наслоения, более почтительным образом. Одно из таких сказаний повествовало о том, как Тантал, пригласив на застолье Зевса, заклал собственного сына Пелопа и, чтобы испытать всеведение богов, подал на стол его плоть. Но боги превосходно распознали страшный обман, собрали вместе куски тела и вернули мальчика к жизни, сурово покарав Тантала. Такие ужасы невыносимы для благочестивого поэта; в его изложении, Пелоп не был жертвой позорного преступления своего отца, но его красота так воспламенила Посидона, что бог похитил юношу, как впоследствии Зевс Ганимеда (Olymp., i, 37 ел.).

Так относилась античность к дружбе с эфебами, так относился к ней Пиндар. Ему мы обязаны одной из когда-либо написанных знаменитейших поэм, от которой, к сожалению, сохранился лишь отрывок (фрагм. 123; см. с. 289). Сами боги благоволили к его дружбе с юным Феоксеном. Говорили, будто Пиндар молил богов даровать ему прекраснейшую вещь на свете; даром был Феоксен, и когда однажды, поэт присутствовал на гимнастических состязаниях в Аргосе, в приступе слабости он склонился на грудь любимца и умер у него на руках.

Прах Пиндара был перенесен в Фивы, где, как рассказывает Павсаний (ix, 23, 2), он погребен в могиле на Ипподроме перед Пройтидскими воротами.

7. Феокрит

Из тридцати элегий, дошедших до нас под именем Феокрита (около 310-245 гг. до н.э.), не менее восьми целиком посвящены любви к юношам, но и в других речь часто идет о мальчиках и о любви к ним.

Одно из стихотворений Феокрита, пожалуй, лучшее из написанного им о юношах, озаглавлено Τα παιδικά («Любимцы») и содержит разговор уже немолодого поэта со своим сердцем. Разум, конечно же, советует ему отказаться от всякой мысли о любви, но сердце учит, что битва с Эротом напрасная трата сил.

Мчится юноши жизнь, быстро скользя, словно оленя бег,
Завтра к новым морям, парус подняв, он поплывет опять;
Но навек потерял он меж друзей юности сладкий цвет.
Ты же чуть вспомнишь о нем, высушит страсть даже весь мозг
в костях. Будешь видеть всегда в ночи часы рой сновидений злых.

[перевод M. Е. Грабарь-Пассек]

В другом стихотворении, которое вряд ли принадлежит Феокриту, мы читаем о последних песнях несчастливого влюбленного, который кладет конец своим мукам, кончая с собой; оскорбленный Эрот мстит его высокомерному возлюбленному, на которого, когда он купается в гимнасии, падает мраморная статуя Эрота.

Третье стихотворение, также озаглавленное παιδικά, представляет собой жалобу на непостоянство любимого, увещание сохранять верность и напоминание о том, что нежный цвет юности не вечен и ему грозит старость. Поэтому на любовь ему следует ответить любовью, чтобы однажды об их союзе говорили, как о любви Ахилла и Патрокла.