Сексуальная жизнь в древнем Китае

Девушки «Северного квартала» были разных категорий: от неграмотных проституток до утонченных куртизанок, разбирающихся в музыке и танцах, владеющих основами литературного языка. Большинство из них были приобретены по контракту у бедных родителей, некоторых просто похитили, иные же добровольно избрали эту низменную профессию. Попав туда, девушки были обязаны пройти регистрацию (жу цзи) и оказывались в одном из бесчисленных, обнесенных стенами комплексов, на которые в соответствии с категориями его обитательниц был разделен этот квартал. Они получали суровое обучение разным приемам своей профессии, и их «приемные матери» (цзяму, известные еще под грубой кличкой бао му — «стервы») не жалели для них хлыста. Покинуть квартал его обитательницы могли только в том случае, если их нанимали для развлечения гостей на каком-нибудь официальном празднестве, или в установленные дни для участия в религиозных службах в Баотансы, находящемся поблизости буддийском храме. Известные куртизанки облачались в свои лучшие одеяния и отправлялись туда в сопровождении своих «матушек» и служанок. В эти дни там собиралась также городская «золотая молодежь», чтобы полюбоваться толпой в красочных одеждах и завязать знакомства. [110].

В такой утонченной среде превыше всего ценилась осведомленность в изящных искусствах и литературе, а также хорошие манеры. Снискать репутацию можно было при помощи замысловатого стишка, а неверно прочитанный иероглиф мог погубить карьеру. Поскольку каждая куртизанка и проститутка мечтала о том, чтобы ее выкупил какой-нибудь достойный гость и взял к себе в жены или наложницы, эти девушки стремились отвечать высоким требованиям, которые выдвигали молодые ученые. Утверждают, что многие куртизанки были искусны в сложении стихов, и немало их стихотворений сохранилось. Однако у каждой из так называемых поэтесс известно лишь одно-два стихотворения, подписанные их именем, и возникает подозрение, что их вклад ограничивался чаще всего изобретением одной хитроумной строки или оригинальной мыслью, которую потом восторженный поклонник облекал в стихотворение. Лишь немногие их стихотворения представляются подлинными. Хотя они и не отличаются высокими художественными достоинствами, но позволяют с другой стороны взглянуть на эту искрящуюся жизнь, наполненную попеременно радостями и горестями. Приведу стихотворение, посланное одной куртизанкой, вместе с локоном волос, покинувшему ее возлюбленному:

С той поры, как ты покинул меня, поблекла моя красота,
Наполовину люблю тебя, наполовину ненавижу.
Если хочешь знать, как выглядели мои волосы,
Взгляни вместо меня на эти редкой благоуханности пряди.

«Цюань Тан ши», ч. 2, гл. 10, с. 54а

Сохранилось стихотворение Чжао Луань-луань, известной куртизанки из квартала Пинканли:

Облака моих локонов еще не совсем поблекли,
Блестящие пряди на висках чернее вороньего крыла.
Сбоку втыкаю в них золотую шпильку,
И сделав прическу, оглядываюсь с улыбкой на любимого.

Там же, с. 60b

Время от времени встречаются великолепные строки, как, например, в стихотворении, оставленном нам куртизанкой Сюй Юэ-ин (рис. 5)

Слезы на моей подушке
и дождь, стучащий по ступеням,
Разделены лишь оконной рамой.
 Они капают всю ночь напролет.

«Цюань Тан ши», ч. 2, гл. 10, с. 61b

Рис. 5.

Танская куртизанка Сюй Юэ-ин («У Ю жу хуабао», альбом рисунков У Ю, художника XIX в.)