Сексуальная жизнь в Древнем Риме

История Медеи, которую Еврипид еще раньше облек в превосходную драматическую форму, была разработана Овидием в трагедии, к сожалению не дошедшей до нас. Достойно сожаления, что он не совершил других попыток средствами драмы передать психологию глубин женского сердца, так как у него наверняка получилось бы что-нибудь значительное и запоминающееся. Однако в «Метаморфозах» имеется много монологов, которые произносят женщины в драматические моменты.

Точно так же и «Героини» Овидия представляют собой попытки – в драматической или риторической форме – изобразить душу влюбленных женщин. В них, например, содержатся письма Энею от его покинутой возлюбленной Дидоны, Ипполиту от Федры и Ясону от Медеи. Эти мнимые письма показывают не столько оригинальность Овидия, сколько его глубокое знание греческих и римских образцов в виде сочинений Софокла, Еврипида и Вергилия и больше похожи на наброски так и оставшихся ненаписанными пьес. Нам будет достаточно одного примера.

Трагедия Федры, влюбленной в своего целомудренного и холодного пасынка Ипполита, стала темой для знаменитых творений Еврипида и Расина. Овидий в таких словах показывает Федру, сочиняющую письмо Ипполиту («Героини», iv, 7 и далее):

Трижды признаться пытаясь, я трижды в смущеньи умолкла,
Трижды на первых словах оборвалась моя речь.
Может любовь лишь посильно стыду уступать: говорить мне
Стыд запрещает – писать повелевает любовь.
А где любовь повелела, опасно упорствовать смертным:
И властелинов-богов мощь побеждает она.
Я колебалась вначале, писать ли; любовь мне сказала:
«Федра, пиши: ты письмом склонишь суровость его».
Сжалься, любовь! Как мою чрезмерно ты душу терзаешь,
Так и его подчини сердце желаньям моим!
Не легкомыслие в том, что я брачный союз нарушаю;
Всех ты спроси: мою честь не запятнала молва.
Поздняя, видно, любовь нас сильнее гнетет; я пылаю
Вся, и от раны глухой грудь истекает моя.
Как со страданьем ярмо переносит впервые телица,
Как непокорен узде пойманный конь с табуна,
Так непривычному сердцу мучительны страсти любовной
Первые цепи; душа в них истомилась моя.
Бремя вины не гнетет, если сызмала к ней привыкаешь;
Пыткой любовь для того, кто ее долго не знал.
Первый получишь ты дар столь ревниво досель соблюденной
Чести; с твоей чистотой пасть суждено и моей[90]

.

Она утешает себя мыслью, что весь ее род обречен на странную любовь:

Уж не семейный ли рок этой страстью сулил мне томиться?
Род в исступлении наш весь дань Афродите несет.
Зевса Европа любила (ведем от нее мы начало):
Образ притворный быка ей олимпийца скрывал;
Мать Пасифая моя в роковом извращении страсти
Грех выдала свой, явив миру уродливый плод…

Любовь Федры к Ипполиту переполняет ее в то мгновение, когда она видит его: