Сексуальное поведение и насилие

16,9% изнасилованных и 6,7% жертв покушений (р < 0,05) в случаях латентного насилия подвергались развратным действиям до 14-летнего возраста. По 18,5% лиц из обеих групп испытали сексуальное насилие неоднократно через 1 - 2 годовые интервалы, некоторые по 3 - 4 раза (напрашиваются термины: «серийные жертвы», «виктимофилия» - специфичная подсознательная парафильная потребность в жертвенном перенесении сексуального насилия). Всех их характеризует обязательное, 100% наличие комплекса сексуальных девиаций (среди которых выделялись садомазохистские наклонности и проституирование), по сравнению с остальными жертвами насилия, что не противоречит научным данным других исследователей проблемы [7]. Это обстоятельство, в свою очередь, поднимает требующие своего изучения вопросы об ограниченной вменяемости или невменяемости жертвы, доли её виновности, что может либо отягощать, либо облегчать участь насильника.

Повышенные уровни алкоголизации, табакокурения,

мастурбации у жертв насилия и насильников, промискуитет, большой диапазон сексуальной приемлемости, по нашему мнению, являются внешними проявлениями саморазрушительных тенденций, сопутствуют виктимному и криминогенному поведению, являются их маркерами. При этом внешние проявления следует рассматривать как вторичные по отношению к нереализованным

психосексуальным потребностям.

Применённый нами метод многофакторного дисперсионного анализа показал, что в структуре формирования психосексуального статуса рассматриваемых групп имелись выраженные отличия. На первом месте «условно нормальных» женщин стояли социальные стереотипы наряду с сексуальным здоровьем (46,0% дисперсии); на втором месте находились социально-семейные нормативы (16,0%), а стереотипы семейного сексуального воспитания занимали лишь третье место (6,0%); четвёртый фактор - значение высокого родительского экономического статуса (4,0%); пятый фактор, оставивший заметный след - наблюдение половых актов в малолетнем возрасте в реальной жизни или в порнофильмах (3,0%).

Жертвы оконченных изнасилований показали, что основным фактором формирования их сексуальности (31,3% дисперсии) являются агрессивные стереотипы семейного воспитания, ведущие к формированию аутоагрессивности. Вторым по значимости фактором, оказывающим виктимизирующее влияние, является проблема сексуального партнёрского взаимодействия с отсутствием сексуального удовлетворения, аноргазмией (12,0% дисперсии), что, вероятно, служит основой для высоких уровней промискуитета (рис.

5).

I ф. ССВ+ССРП

Рис. 5. Факторная структура формирования психосексуального статуса жертв изнасилований.

Условные обозначения:

ССВ - стереотипы семейного воспитания и ССРП - сексуальное саморазрушительное поведение; ПСУД - проблемы сексуального удовлетворения.

Жертвы покушений на изнасилование имеют сходную с жертвами оконченных изнасилований структуру первого фактора психосексуального статуса, но есть и отличия (рис.6). Так, в структуре первого фактора выделялось провоцирование насилия и меньшие показатели практики физических наказаний в родительской семье. В структуре второго фактора - внешних проявлений аутоагрессии (12,3% дисперсии) - имеются принципиальные отличия: все факторные нагрузки идут с

отрицательным знаком, что, вероятно, указывает на саморазрушительные уровни индивидуальности. Мы полагаем, что индивидуальность в сочетании с сильным типом высшей нервной деятельности способна, с одной стороны, выражено провоцировать сексуальное насилие, а с другой - предотвращать его.

I ф. CCB
Рис. 6. Факторная структура формирования психосексуального статуса жертв покушений на изнасилование.

ф. CCB I ф. CCB

I ф. CCB ф. CCB

II ф. ВПАУГ II ф. ВПАУГ

II ф. ВПАУГ

II ф. ВПАУГ

Условные обозначения:

ССВ - стереотипы семейного воспитания; ВПАУГ - внешние проявления аутоагрессии.

У мужчин, не совершавших сексуального насилия, но имеющих психологический настрой на его совершение, формирование внутренней, скрытой гетероагрессии связано с низким уровнем психологического комфорта в родительской семье (26,0% дисперсии), что выливалось при невозможности реализации гетероагрессии в аутоагрессивность с саморазрушительно широким диапазоном сексуальной приемлемости (второй фактор - 19,0%).

У реальных насильников выпячивались семейные садомазохистские традиции (первый фактор - 22,9% дисперсии), повлекшие за собой актуализацию саморазрушения, внешне проявившуюся высокими уровнями табакокурения и повышенной алкоголизацией (второй фактор - 21,8%). Да и сам акт сексуального насилия можно рассматривать как одно из крайних проявлений аутоагрессии ввиду повышения и без того высокого уровня тревожности с формированием чувства вины.