Сексуальные маньяки. Психологические портреты и мотивы

Существует ли какая-либо связь между постпреступным поведением и способом убийства? Нами были изучены виды оружия, примененные в 64 случаях убийства, и двенадцать видов постпреступного поведения. Для целей анализа оружие было разбито на две категории: (1) только огнестрельное (36 из 64 случаев); (2) только тупые или острые предметы (28 из 64 случаев). Результаты показывают, что убийцы, использовавшие только огнестрельное оружие, были больше склонны вести дневниковые записи (56 % против 26 %), хранить газетные вырезки (64 % против 26 %), следить за ходом расследования из газет и прочих СМИ (82 % против 50 %) и намекать на свою причастность к преступлению или признаваться в нем кому-либо (21 % против 6 %). Преступники, использовавшие только огнестрельное оружие, были также несколько более склонны фотографировать своих жертв (21 % против 11 %) и возвращаться на место преступления (44 % против 34 %).

Преступники, использовавшие только тупые или острые предметы, были несколько более склонны каким-либо образом вмешиваться в ход расследования. Связи между типом оружия и сохранением «сувениров», коммуникацией с полицией или СМИ, сменой места жительства или работы или отъездом из города были незначительными или отсутствовали.

В завершение этой фазы создается рекурсивный фильтр, через который убийца воспринимает свое преступление, оправдывает свои действия и извлекает полезный опыт для следующего преступления, в случае если ему удается избежать поимки.

Задержание

Поведенческая вовлеченность убийцы в различные фазы совершенного им преступления завершается с его задержанием полицией. Задержание испытуемых происходило по-разному. Некоторых убийц опознавали выжившие жертвы (в 6 из 36 случаев) или выдавали сожительница или супруга (в 2 из 36 случаев). Некоторые сдавались полиции сами (в 4 из 36 случаев). Шестерых задержали за другие преступления. И в 18 случаях преступников идентифицировали в ходе разыскной работы. В двух из этих восемнадцати случаев применялся метод психологического портретирования, созданный силами отдела поведенческого анализа ФБР.

Навеянное фантазиями постпреступное поведение убийцы способно предоставить следствию важнейшую информацию о нем. Некоторых убийц связывали с их преступлениями сохраненные «сувениры», а в других случаях подозрения полиции относительно личности убийц подтверждались наличием у них личных вещей жертвы.

Фантазии об убийстве не прекращаются с задержанием. Степень возбуждения может упасть, физические стимулы могут прекратиться. Однако фантазирование продолжается: убийца вновь переживает одни преступления и замышляет другие. Один из испытуемых пришел в ярость, когда исследователи захотели осмотреть его камеру. Все ее стены были увешаны порнографией, в основном садистской направленности.

Юридический аспект

Изучение судебных материалов показало, что семеро преступников (20 %, или 7 из 35 случаев) совершили убийство, будучи освобожденными под залог. В 9 из 32 случаев с соответствующей информацией убийцы заключали сделки о признании вины для смягчения приговора (в одном случае для переквалификации преступления на несексуальное и в восьми — для сокращения срока тюремного заключения).

Предшествующие посягательства сексуального характера

Изучение прошлых преступлений показало, что только двое убийц (6 %, или 2 из 38 случаев с соответствующей информацией) не осуждались прежде за сексуальные преступления, а тринадцать (38 %) были осуждены за них по четыре раза или более. На вопрос о количестве сексуальных посягательств, за которые они не понесли наказания, ответили четырнадцать человек. Из них трое (21 %) утверждали, что подобных случаев не было, восемь (57 %) сообщили о наличии от одного до шести подобных случаев, а трое (21 %) сообщили о более чем 25 случаях посягательств сексуального характера, оставшихся безнаказанными. Двадцать человек ответили на вопрос о количестве случаев совершенных ими сексуальных домогательств, по которым они были оправданы судом. Из них тринадцать (65 %) сообщили, что таких случаев не было, четверо (20 %) сообщили об одном, и трое (15 %) сообщили о двух. Напротив, из девятнадцати человек, ответивших на вопрос о количестве сексуальных посягательств, в которых их неправомерно признавали виновными, шестнадцать (84 %) сообщили, что таковых не было, двое (11 %) сообщили об одном, и один (5 %) сообщил о двух. На вопрос о количестве сделок о признании вины в прошлом ответили двадцать человек. Тринадцать из них сказали, что таких сделок не заключали, а семеро сообщили о наличии от одного до трех случаев досудебных сделок по обвинениям в сексуальном посягательстве (двое преступников договорились о признании вины в менее тяжких половых преступлениях, трое договорились о переквалификации части посягательств на несексуальные, а трое договорились о снижении срока наказания).