Секта. Роман на запретную тему

– Блаватская? Ну, назвать Блаватскую медиумом – это то же, что назвать медиумом шизофреничку Новодворскую. Нет, – Мистер Ты выпил третью рюмочку саке и с блаженным видом откинулся на спинку стула, – Блаватская просто записала не свои мысли и издала их на бумаге, вот и все. Видишь ли, чертопоклонники не любят убогих и ущербных баб, а Блаватская была именно такой – убогой и ущербной злобной тварью. Она духовный вампир. Да. Причем типичный.

– Я что-то такое слышал. Это лузер, высасывающий силы у более успешного человечка?

– О! – Мистер Ты положил руки на стол. – Я вижу, у нас завязывается интересная беседа. Но ведь ты, в конце концов, не собираешься сию секунду вернуться в Москву? Тем более что о деле-то мы пока не говорили, а пора бы. Ну да ладно, темных надо просвещать по возможности. Видишь ли, хочу я этого или нет, но быть медиумом, человеком, который читает мысли, предсказывает будущее и внушает свои желания остальным, – это все же не от светлого бога, хотя я верю в него и отношусь к нему с большим уважением. Более того, иногда я делаю то, что светлый бог всегда одобряет. Он просто использует меня в своих целях, и я не против этого. Но все же медиум – это ближе туда, – Мистер Ты направил указательный палец в пол, – ничего не поделаешь. А насчет духовного вампиризма – тот, кто им живет, и есть настоящий вампир. Вампиры не сосут кровь и не спят в гробах – это сказки и чушь собачья. Так уж получается, что некоторые из населяющих эту землю мастерски владеют искусством заставлять прочих испытывать чувство ответственности и – представь себе! – даже ощущать обязательства перед ними, не имея на то вообще никаких причин. Люди-пиявки, с точки зрения медиума. А пиявка значит вампир. Только человек-пиявка не кровь сосет, а высасывает из других любовь к жизни. И таких людей можно встретить везде: и в высшем обществе, и среди отпетых клошаров. Присосется такой и всеми способами будет пытаться сохранить свое место у тебя на шкуре. И вроде от него ничего не зависит, ни любви к нему не испытываешь, ни дружбы… Но вот почему-то – неизвестно, как такое получается у пиявок, – они заставляют тебя чувствовать себя обязанным им неизвестно по какой причине.

– Вообще-то знакомая картина, – вставил реплику Гера, – встречались мне такие персоналии. Они все такие… С виду кроткие, а приглядишься получше – это твари премерзостные.

– Так и есть. И я, – Мистер Ты задумчиво посмотрел на графинчик саке, – вовсе не мизантроп, что говорю сейчас все это. Я люблю людей, вампира невозможно полюбить. Вот ты, наверное, предполагал, что та или иная тварь, что называется, «сосет» из тебя?

– Чувствовал. Но сделать ничего не мог – это были коллеги в офисе. Не бросать же было работу из-за них. Хотя и в обычной жизни встречались, как я сейчас припоминаю.

– Тогда тебе нужно постичь кое-какие правила – это может помочь при вынужденном общении с тварью.

– Правила поведения? – Гера налил себе какого-то особенного, с фруктовым вкусом чая и с наслаждением пил маленькими глотками. Чай был красного цвета, и он вдруг на мгновение представил себе, что пьет горячую кровь.

– Нет, не поведения. Вести себя с вампиром можно как угодно, все равно он окажется сильнее. Сильнее всегда тот, кто имеет против тебя злой умысел, а ты об этом вовсе не догадываешься. Это правила опознания пиявки. Предположим, ты знаком с человеком, часто звонишь ему, приходишь в гости, и при этом тебе совершенно не хочется ни звонить, ни навещать его. Бывает такое?

– Бывает, – тяжело вздохнул Гера и вдруг неожиданно подумал про Сеченова.

– А ты все равно продолжаешь, потому что чувствуешь себя виноватым, если этого не сделаешь?

– Ну да. Особенно когда некуда деваться и этот человек твой долбаный начальник и благодетель.

В глазах Мистера Ты промелькнуло удовлетворение, но Гера ничего не заметил. Он вновь принялся смаковать красный чай.

– Ну, или, допустим, – продолжал Мистер Ты, – есть кто-то, кому ты постоянно делаешь одолжения. Причем тот, кому ты их делаешь, открыто об этом не просит. Может быть, слабый намек, но тем не менее понятный. Иногда вампир идет от противного и, состроив жалостливое лицо, скромно и тихо говорит, что, мол, «я даже не могу тебя просить об этом, старичок». И тогда ты начинаешь настаивать, что готов помочь. Тебе просто хочется ему помочь! Хитрый, искусный вампир, сосущий твою душу, никогда ничего не попросит открыто, уж извини, что приходится повторяться. Он не глуп и понимает, что такие просьбы будут выглядеть отвратительно и ты, скорее всего, никогда не согласишься их выполнять. А вампир дает тебе знать о его пожеланиях исподволь и при этом тщательно маскируется, скрывая свои острые клыки паразита.

Гера вновь вспомнил Сеченова и удивился точности совпадения его повадок с характеристикой Мистера Ты:

– У него любимая фраза: «Я же не навязываюсь».

Мистер Ты усмехнулся: