Секта. Роман на запретную тему

Игорь провел в Индии около двух лет. И все это время он учился самым разным вещам, постигая все тонкости оккультной науки. Он проехал всю Индию из конца в конец от Бомбея, который к тому времени не был еще переименован в Мумбай, до Калькутты, и везде он посещал разнообразные секты демонопоклонников, похожие на ту, где его посвятили в масонский орден иллюминатов. Схожесть этих собраний всегда заключалась в наличии статуи козла, попирающего земной шар, Бафомета – воплощения сатаны, которому начали когда-то поклоняться первые иллюминаты-тамплиеры, основатели всего мирового масонства. Мало-помалу Игорь из наблюдателя превратился в прилежного ученика, а затем, как казалось, и в истинного служителя этой древней, как сам мир, религии под названием сатанизм.

Что такое сатанизм и так ли страшен черт, как его малюют? Во всяком случае, у Игоря появилась на этот счет своя, совершенно неколебимая позиция. Для него сатанизм стал прежде всего олицетворением человеческого раскрепощения, и Лемешев признал, что куда правильнее жить по законам, данным чертом, нежели пытаться соблюсти христианские заповеди, ведь всем известно, что невозможно не нарушить хотя бы одну из них, живя в миру, а удаляться в пустыню и жить там, грызя корешки, не соблюдая правил личной гигиены, – это удел отшельников, которые лишь думают, что они избраны Богом, тогда как на самом деле их выбрало собственное безумие.

В своих долгих беседах с индийскими проповедниками учения Люцифа, среди которых попадались и европейцы – англичане, французы, немцы, избравшие Индию местом своего, если можно так выразиться, «духовного начала», Игорь смог сформулировать для себя следующие правила, по которым масон живет в этом мире. Масонство всегда было закрытым клубом, и правилом первым можно назвать молчание и невысказывание собственной точки зрения или совета до тех пор, пока об этом не попросят те, кто на самом деле в этом нуждается. «Позовите, и я приду, а навязываться – это не мой стиль». Совсем неплохо, особенно если вспомнить, как много людей назойливо лезут со своими, как им кажется, «умными» советами и рекомендациями по собственной инициативе, а на самом деле только вредят и раздражают окружающих. «Чем плохо это правило, тем более что его соблюдение лишь снижает агрессию в обществе?» – так думал Игорь, не понимая, что оборотной стороной является увеличение безразличия между людьми. Хотя кто знает? Может, все он понимал? За эти два года Игорь прожил жизнь лет в сорок или больше, ведь когда живешь в концентрированной среде, то порой день становится месяцем, а неделя годом. Докладывать о своих наблюдениях ему было некому, связи с Москвой он не искал, понимая, что ни к чему ускорять события: всему свое время. Продолжал учиться и формулировал для себя основные правила жизни, пропитывал свою душу новой моралью. «Не рассказывай о своих неприятностях другим, если не уверен в том, что тебя хотят выслушать» – вот яркий пример сатанинской жизненной концепции, где все подчинено лишь одному утверждению: «Надейся только на самого себя». Как же это страшно – жить среди людей и понимать, что ты абсолютно одинок с такими принципами, когда некому выговориться, когда все приходится держать в себе. Но все же было в этой новой для него философии что-то хорошее. Ведь нельзя, чтобы хорошего совсем не было. Так, например, масонский кодекс запрещал обижать детей – все эти некрещеные младенцы, убиенные дурой Монтеспан, любовницей короля Людовика, и ее черным аббатом Гибуром, как оказывается, не имели ничего общего непосредственно с сатанизмом, а были лишь ужасным порождением извращенного сознания увядающей маркизы, больше всего на свете опасающейся потери королевского внимания. Чертова шлюха не знала кодекса, плевать ей было на все кодексы на свете.

Особенно Игорю понравился принцип, гласящий, что не стоит выражать своего недовольства тем, что не имеет к собирающемуся покритиковать кого-то или что-то человеку никакого отношения. Здесь философия уходила совсем глубоко и подразумевала отказ от пустого и обидного для художника, писателя, словом, всякого творца мысли обряда публичного растерзания его творения теми, кто зачастую и не пытался вникнуть в суть созданной картины или романа. Такая позиция, хорошо известная под именем «не читали, но осуждаем», в свое время опустила в могилу немало талантливых людей. Тех, кто свел счеты с жизнью именно благодаря таким вот «не читавшим», но поддавшимся стадному инстинкту оплевывания. Ведь всегда легче плюнуть в идею, чем попытаться вникнуть в ее суть. Тебе не интересно? Пройди мимо и промолчи, раз это не предназначено для тебя. Тем самым ты сохранишь художнику его нервную систему и дашь возможность работать дальше без оглядки на пустозвонство. Вообще стадное чувство считается в масонском учении величайшим грехом. Кто же, как не глупцы, следует за стадом, давая обезличенному существу, порожденному им, диктовать свою волю. Раз так сложно прожить лишь собственным умом, то не лучше ли осознанно выбрать себе хозяина, чем быть порабощенным идиотизмом толпы.