Секта с Туманного острова

– Убить эту свинью, – не колеблясь, заявляет Сара. Она возбуждена. Почти красива. Глаза горят.

– Тогда давай! Приступай!

Она вытаскивает из кармана стилет. Держит его у него перед лицом. Острие направлено в глаз, и парень начинает вопить как безумный.

Однако переменка закончилась. Теперь его никто не может услышать.

Она принимается колоть. Сперва в руки – маленькими дырочками, из которых начинает капать кровь, а затем со всей силы ударяет ногой в промежность.

Он воет. Обмякает, но не вырывается из моих рук.

Она не закончила. Прицеливается в грудь, но я оттаскиваю его тяжелое тело.

Тогда она, упав на колени, вонзает стилет ему в ногу по самую рукоятку.

Собирается вытащить его и снова напасть.

– Прекрати! – кричу я. – Ты что, забыла правила?

– До последнего предела, – тяжело дыша, произносит она.

– Именно. Уходим, – говорю я.

Разжимаю руки, и он с хлопком плюхается на землю.

Мы бежим в лес. Она хихикает.

По-прежнему слышны его стоны и причитания.

33

Если Мадлен не скулила, то почти все время плакала. Она жаловалась на холод, на натертые ноги и всякие разные напасти, но чаще всего просто тихо плакала, где бы они ни находились. София думала, что у нее, возможно, какой-то психический срыв, и однажды заговорила об этом в конюшне с Бенни. Предложила дать ей отдохнуть в пустом стойле, но тот не захотел к ней прислушаться.

– Она ведет себя так уже неделю, Бенни. Это ненормально.

– Пусть, черт возьми, соберется. Покажи ей, как выгребать навоз, и заставь действовать.

– Возможно, ей полезно было бы поработать на улице и подышать свежим воздухом. Я видела на клумбах немного сорняков…

Больше она ничего сказать не успела, поскольку взгляд Бенни, который обычно блуждал, намертво застыл в какой-то точке над ее головой. Обернувшись, она увидела, что по проходу конюшни к ним быстрым шагом приближается Освальд. Он остановился совсем рядом с ней. Когда он стоял так близко, у Софии по-прежнему от волнения зудело под кожей. Но Освальд пришел встретиться не с ней.

– Где Симон?

Тот выглянул из стойла с лопатой в руке.

– Я здесь, сэр.

– Мой повар говорит, что в теплице больше нет овощей. – Отчетливо слышалось, что Освальд взбешен, голос его звучал грубо и хрипло, но он сдерживался.

– Я не знаю, сэр. Я не был там несколько месяцев.

– Значит, ты считаешь, что я должен есть горох из дешевого супермаркета?

– Конечно, нет.

– Тогда немедленно отправляйся обратно в теплицу. Даю тебе неделю на то, чтобы там снова все росло.

Симон положил лопату, бросил на Софию извиняющийся взгляд и пошел по проходу из конюшни. Освальд тоже развернулся, чтобы уйти. София заметила, что к его подошве пристала коровья лепешка, и подавила смешок.

– Тебе что-то показалось смешным, София?

– Нет, простите; у меня просто возникло ощущение, что я сейчас чихну.

– Я думал, ты хотела мне что-то сказать.

– Нет, или да, простите, что я предала вас и все остальное.

Освальд долго всматривался в нее.

– Я об этом подумаю.

Когда София осознала, что Симон не вернется, ее пронзила тоска. Было ясно одно: если Мадлен не прекратит реветь, жизнь станет ужасной. Ей подумалось, что, возможно, Мадлен не отваживается что-то сказать в присутствии Бенни, поэтому она решила поговорить с ней, когда они вечером заползут в спальные мешки. Бенни спал в стойле неподалеку от двери, на случай если они вздумают бежать. Но если говорить тихо, он не сможет их услышать.

– Послушай, мы работаем вместе уже почти два года, а я о тебе ничего не знаю, – начала София.

– Ах, да и знать-то особенно нечего.

– Но что ты делала до приезда сюда?

– Была секретарем, как сейчас, или, вернее, до того, как все пошло к черту… – Мадлен опять начала было плакать, но взяла себя в руки. – То есть я работала секретарем одного из руководителей довольно крупной ай-ти-компании в Стокгольме.

– А почему приехала сюда?