Секта. Свидетели убийства гражданина Романова

…Полгода дело двигалось ни шатко ни валко — точнее, не двигалось совсем, поскольку судьба Романовых мало интересовала как эсеров, так и чехословаков. Лишь с появлением на исторической сцене «верховного правителя России» адмирала Колчака, который был монархистом, оно сдвинулось с места. В январе 1919 года Колчак передал надзор над следствием генералу Дитерихсу, а тот привлек к делу своего единомышленника, следователя по особо важным делам Омского окружного суда Николая Соколова. Эти два монархиста и примкнувший к ним английский журналист Роберт Вильтон проделали огромную работу. Более того, Соколов в суматохе отступления и эвакуации сумел вывезти значительное количество материалов следствия, по которым в 1925 году вышла книга «Убийство царской семьи». И в этой книге действительно есть фраза: «На этой же южной стене я обнаружил обозначение из четырех знаков»[118].

Главка, в которой она приводится, называется: «Нижний этаж дома Ипатьева в описании члена суда Сергеева». В ней Соколов сравнивает протокол осмотра полуподвала, где произошло убийство, с собственными результатами осмотра, в ходе которых он обнаружил кое-что, не упомянутое в протоколе Сергеева, — несколько «неучтенных» пуль, брызги крови на обоях… И надпись.

Но почему ее нет в протоколе осмотра первого следствия? Сергеев мог проглядеть мелкие брызги крови, но не заметить знаки, сделанные чернилами на обоях? Прошло полгода, в подвал мог попасть любой, кто этого хотел. Откуда следует, что эти закорючки были нарисованы в июле 1918-го?

При ближайшем рассмотрении история оказывается еще более загадочной, поскольку непонятно, видел ли эти значки сам Соколов. Книга «Убийство царской семьи» вышла в 1925 году, а Соколов умер в 1924-м. Книгу свою он в гранках не вычитывал, да и не факт, что всю ее писал, — очень уж разные куски отличаются по стилю. Основное изложение писал явно сам Соколов — языком отчета о проделанной работе, поскольку автор — следователь, а не литератор. Но попадаются абзацы и целые главы, написанные куда более художественно. Кроме того, Соколов обычно называет действующих лиц по фамилии, не заморачиваясь именами, — для него они все «проходящие по делу». А его неведомый соавтор не забывает называть имена и даже отчества — но только если они еврейские. «Яков Мовшевич Свердлов», «Шая Голощекин»…

И почему этот самый соавтор не мог вставить данную фразу от себя? Зачем? А затем, чтобы в дальнейшей раскрутке надписи можно было сослаться: мол, и Соколов это видел, но по непосвященности в тайны не понял.

А кто у нас посвящен в тайны? А посвящен в них третий участник «группы следователей», Роберт Вильтон. Несмотря на британскую фамилию и подданство, его можно считать русским, поскольку вырос он и всю жизнь проработал в России, был сперва корреспондентом «Нью-Йорк геральд», а потом «Таймс». Именно он вместе с Соколовым вывозил материалы следствия, он же первым из всех участников, еще в 1920 году, выпустил книгу «Последние дни Романовых». Не исключено, что именно Вильтон, наиболее информированный из всех и умерший в 1925 году, стал и соавтором Соколова.

И вот Вильтон — он именно литератор. Его книга содержит в себе весь комплекс идей крайне правых русских монархистов, в том числе и конспирологических. Кто, с точки зрения этой публики, виноват в русской революции? Ну, ясно же, кто…

Книга Вильтона переполнена рассуждениями о «еврейско-большевистском заговоре», перечислениями евреев среди большевистского руководства (кстати, впоследствии эти данные не подтвердились). После выхода «Последних дней Романовых» автора уволили из «Таймс». Сам Вильтон считает, что из-за книги, — и, скорее всего, так и было. Солидной британской газете неудобно иметь в своем штате столь экзотического сотрудника, рассуждающего о «жидо-большевистском заговоре» и пересчитывающего евреев в Совнаркоме и ЧК. Даже для антисоветской европейской прессы это стало уже перебором.

Вильтон творчески осмыслил и первую надпись, из Гейне. Юровского с Голощекиным, которые владели немецким, ему было мало. Он вспомнил, что свидетель (не названный по имени) видел, как через железнодорожный переезд проехал «еврей с черной, как смоль, бородой» в сопровождении шести солдат и одного штатского. Один из солдат сказал свидетелю, что они «московские». И вот этот самый еврей, по мнению Вильтона, и есть вероятный автор надписи… Неудивительно, что Вильтон не называет имени свидетеля: у Соколова эти показания не фигурируют.

И резюме: