Сектант и девять миров (СИ)

Раньше мне казалось, что умереть — это резко, почти наверняка больно и до ужаса страшно. Но на самом деле смерть больше походила на сон. Сон, в котором перед моими глазами проносились, кажется, совершенно случайные фрагменты из жизни и, что самое главное, события последнего в этой жизни дня — дня, в конце которого я был зарезан на алтаре под изображением гремучей змеи.

***

Мне семнадцать. Футбольное поле. Бутса крепкого защитника с хрустом ломает коленный сустав. Боль. Темнота. Больница. Месяц. Два! Три… Разговор доктора и плачущей мамы: «Какой спорт?! Ему бы на ноги подняться!». Двенадцать лет вычеркнуты из жизни.

Ужасные баллы по ЕГЭ. Второсортный универ на окраине Москвы. Единственным утешение — компьютерные игры, в которые мы с моим новым товарищем Пашкой, таким же раздолбаем из универа, рубились всё свободное время.

Так бы и прошла моя жизнь: ненужный диплом, нелюбимая работа, компьютерные игры и пиво.

Но одним холодным осенним днём всё изменилось.

***

День этот начался плохо. Как, впрочем, начинался каждый день с момента получения травмы. Вот уже три года подряд. И особенно последние несколько недель, когда я упорно видел один и тот же ночной кошмар: какой-то потусторонний шёпот, морозное дыхание и лёгкое касание острого когтя.

Я проснулся в холодном поту в своей уютной кровати, одолеваемый двумя мыслями. Во-первых, острым нежеланием идти в универ. Во-вторых, странным ощущением, что сегодня должно произойти нечто по-настоящему неприятное… И если первое чувство преследовало меня с самого момента поступления, то второе появлялось значительно реже. И, чёрт побери, насколько же была права моя интуиция!

Посмотрев уведомления на телефоне, я поморщился. Всего два сообщения: от Лизы, моей, кажется, теперь уже бывшей девушки, и от Пашки.

Лиза записала голосовое:

**Слава, я подумала… и, в общем, мы не должны продолжать общение. Ты слишком зациклен на своём колене и футболе. Надо продолжать двигаться вперёд, а не жить вчерашним. И я готова к развитию, а ты? Ты не можешь отпустить прошлое и всё хочешь что-то кому-то доказать! А жизнь тем временем проходит мимо тебя, Слава.**

Ох уже эти псевдомотивационные цитаты… «Нельзя жить прошлым», «нужно развиваться»… Как будто и без того неясно? Но как это сделать? Об этом псевдомотивационные цитаты умалчивают, предпочитая более абстрактные рекомендации.

Я выругался и смахнул голосовое от Лизы вправо: потом решу, что ей ответить.

На экране появилось сообщение от Пашки. Друг пытался перекричать громкую музыку:

**Здорово, бандит! Завтра… Точнее, уже сегодня… В общем, прогуляю право и англ, так что встретимся сразу в столовке. А после пар мы с тобой идём в новый компьютерный клуб рядом с универом! Я вчера… вернее, уже сегодня до часу ночи там сидел! Железо отличное, после него садиться за наши компы — всё равно, что после Анджелины Джоли девок с курса… хм… ну, в общем, ты понял. Отговорок не принимаю! А Лиза твоя пускай подождёт, пока парни не поднимут рейт, а то уже друга стал забывать! Ладно. Бывай!**

***

Прихрамывая на правую ногу, я брёл по заваленной листьями дороге и пинал упавшие жёлуди, как будто маленькие футбольные мячи. Рядом семенил Пашка, который всё никак не мог приноровиться шагать со мной в ногу и постоянно то обгонял меня, то останавливался и, эмоционально махая руками, описывал показатели фпс, удобные кресла, холодное пиво и приятный персонал.

— На максималках минимум сто пятьдесят, а на минималках цифры просто до небес подскакивают!.. Фон Диккер, конечно, красавчик. Хотя я и не понимаю, сколько времени он планирует отбивать компы. И кто вообще в наше время открывает компьютерные клубы?!

Я вполуха слушал поток сознания друга, однако имя владельца показалось мне интересным. Не просто интересным, а… знакомым, что ли? Как будто что-то шевельнулось в памяти при упоминании этого человека. При этом вспомнить, где именно я о нём слышал, не мог. Разве что из учебника по истории европейского Средневековья вычитал: какой-нибудь немецкий барон или священник… Но в последний раз учебник я открывал классе в девятом.

— Фон Диккер? — хмыкнул я. — Как будто какой-нибудь немецкий барон.

Пашка эмоционально всплеснул руками: