Секториум

— Если изучить природу планеты, объяснение найдется, — заверил шеф. — Можно предположить сочетание геомагнитных и радиационных аномалий. Не надо думать, что дементальные зоны во Вселенной редкость.

— А чем можно объяснить белое смещение в спектре? В Хартии оно в фиолетовом диапазоне. У нас — в синем. Птицелов утверждает, что это верный признак присутствия тела.

Вега казался совершенно выбитым из равновесия.

— Вы же не будете спорить, что чистый спектр состоит из шести цветов?

— Из трех, — поправил Вега. — Солнечный спектр состоит из трех цветов. Остальные — производные от смешения. Ты хочешь сказать, что алгоническое тело присутствует в Солнце? — он умолк, глядя на меня с подозрением.

— Наверно, да. Так будет правильнее, — согласилась я, — если учесть, что возле Хартии нет светила. Там в недрах светится какое-то звездное вещество. Что? Не так?

— Не знаю, — сказал шеф, — это слишком сложная тема, чтобы обсуждать ее в суматохе. Есть разные типы спектра, есть разная природа деформации и миллион причин, которые могут давать «белые смещения». Поезжай домой! Сейчас же поезжай. Дай мне, ей-богу, от тебя отдохнуть.

Глава 11. ПОЛНЫЙ КОМПЛЕКС БАННЫХ УДОВОЛЬСТВИЙ

Вероятно, мой отъезд принес Веге долгожданный покой. Скорее всего, втайне души, он желал, чтобы я не вернулась, вышла замуж на родине. Не исключено, что для Секториума это был бы наилучший исход. Во всяком случае, такое желание удивительным образом совпадало с намерением моих родителей. Вместо обещанного месяца, я пробыла дома неделю. Этому обстоятельству сопутствовал казус, который в момент лишил меня не только желания, но и возможности радовать своим присутствием родных.

— Ты помнишь сына Инны Ивановны? — спросила мама.

— Опять?

— Никто тебя силком замуж не тянет, — обиделась она. — Посидите, поговорите, детство вспомните. Вы же были такими друзьями.

— Ты их, конечно же, пригласила?

— Игорь окончил институт, квартиру в Ростове покупать собирается. Прошлым летом на машине приезжал к нам на дачу…

— Ах, его Игорем зовут. Спасибо, что напомнила.

— А что тебе делать? — возмутилась мама. — Ты не учишься, толком нигде не работаешь, пропадаешь годами. Что это за командировки, скажи, пожалуйста, на полгода?

— Можно, я вообще не буду выходить замуж?

— Нельзя! Игорь воспитанный молодой человек. Коммерцией занимается. Сейчас без коммерции не проживешь. В конце концов, я внуков хочу.

— Ромка тебя завалит внуками.

— Рома это Рома, а ты это ты. Загляни в сквер, все твои подруги с колясками. А ты что же, хуже всех?

Дойдя до сквера, я устроилась на скамейке, и набрала Аленин номер телефона.

— Пришли телеграмму, — попросила я. — Напиши, что завал на работе, а то подохну.

— Это вошло в дурную привычку, — заметила Алена. — Чуть что не так, она живо два готова подохнуть. Не пришлю! Учись выживать.

— Тогда приглашаю тебя на свои похороны.

— С одним условием, — ответила она, — займешь мне место в раю повыше. Чтобы с видом на ад.

— Тебе не хватает ада на этом свете?

— Это мое профессиональное кредо, — заявила Алена.

Мои смотрины состоялись в тот же вечер. Сваты выпили, скоро забыли, зачем они здесь, стали терзать меня расспросами о работе и ругать, что не звоню родителям. Игорь неожиданно меня выручил, пригласил покурить на лестничную площадку. Наше уединение было воспринято одобрительно. «Пусть поболтают, — решило общество. — Они же так давно не виделись».

«О чем болтать? — думала я. — О том, как в детстве треснула его по голове лопаткой?» Боюсь, кроме этого события, мне нечего было вспомнить о молодом человеке. Да и то бы не запомнилось, если бы меня не стыдили всю жизнь. Однако Игорь не собирался сводить счеты.

— Куришь? — спросил он, распечатывая пачку «Winston».

— Спасибо, только «Беломор».

Он закурил один, облокотившись на перила, и что-то произнес.

— А? — переспросила я.

Игорь повторил фразу, смысл которой остался для меня непонятным. Его лицо выразило удивление. Он задал вопрос, через секунду сам на него ответил и начал монолог, рассчитанный, очевидно, на самый низкий уровень восприятия. Ни одного слова мне понять не удалось, ни тогда, ни после, сидя за столом. Я даже не пыталась говорить, опасаясь, что моя речь будет столь же несуразной абракадаброй. Когда внимание присутствующих не касалось меня, я старалась сообразить что происходит, но не соображала ничего. В один момент мой родной язык вдруг стал доступен мне на том же уровне, что сигирийский. Что произошло? Почему вдруг… и как долго это будет продолжаться? Неизвестность пугала меня больше, чем перспектива выйти замуж за ни в чем не повинного начинающего бизнесмена.