Секториум

— Может быть, люди все-таки лучше, чем ты о них думаешь?

— Это Мишкин-то человек? — воскликнула она. — Ну, если Мишкин человек, то мы с тобой поплавки унитазные! Он же гений! — Алена расхохоталась, потом расплакалась, и Адам с Олегом Палычем снова заступили на пост.

К вечеру Алена уснула в холле у холодного камина, а я вышла в сад. Володя заканчивал ремонт двери и собирал инструменты. Петр с Палычем тихонько выпивали, запершись на кухне. Адам разгуливал вокруг джипа.

— Как думаешь, — спрашивал он Володю, — если мы с Иркой доедем до гаражей, она не убьет?

— Убьет, — заверил Володя.

— Тогда лови такси.

— Щас! Все брошу…

Адам уже нарядился в белый плащ и побрякивал ключами от запретной машины.

— Тогда сам вези.

— Она не разрешила лапать машину, понял?

— Так, а нам что делать? По небу лететь?

— Вызывай свою «кастрюлю», — ворчал Володя. — В небе хоть на мента не нарвешься.

— Ладно, — вмешалась я, — под мою ответственность, едем.

— Куда? — удивился Володя. — Не видишь, он в сиську пьян. Куда ты поедешь с таким водилой? До первой канавы? Ложись вон… в спальне наверху. А он пусть катится!

Володя собрал инструментарий и удалился, точнее, присоединился к Олегу и Петру. Нас с Адамом не пригласили. Меня — потому что от моего присутствия компания переставала быть мужской. Адама — потому что он выпил сегодня больше всех, и от него несло перегаром дальше, чем до поста ГАИ. По свидетельству очевидцев, он час назад лыка не вязал и принимал вертикальное положение с помощью шведской стенки. Но не было такой силы, которая могла удержать Адама от глупости, которую ему хотелось совершить, и в Секториуме то и дело ходил слух, что, выпивши, Адам Славабогувич больше похож на человека, чем в какой-либо иной ипостаси.

За рулем, он вмиг протрезвел и всю дорогу не произнес ни слова, словно мы ехали с похорон на поминки, и я решилась задать вопрос:

— Алена информал? — спросила я у Адама.

— Нет, — ответил он.

Я удивилась, что с Адамом можно говорить серьезно, минуя его ехидную усмешку. В тот вечер он был слишком серьезен.

— Ты в этом абсолютно уверен?

— Уверен, — подтвердил Адам.

— Тогда почему?..

— Она на вредной работе, — напомнил он и не позволил мне углубиться в тему.

Ночью Адам позвонил и тем же серьезным тоном осведомился о моем самочувствии.

— Лучше не бывает. Всегда рада быть разбуженной среди ночи, — ответила я, не смотря на то, что с вечера не ложилась в постель. — А что, Миша вернулся?

— Вернулся шеф, — объявил Адам. — Так что собирайся на ковер. Если у тебя есть оправдательный документ, не забудь его захватить.

— Какой еще документ?

— Допустим, справка о временном приступе слабоумия, заверенная участковым психиатром…

У меня был единственный оправдательный документ — белое пятно, выжженное на запястье вместо кода. Но предъявлять его не имело смысла, жалкие оправдания наших неудач шефа интересовали в последнюю очередь.

Шеф сидел в медкабинете, пил горячую воду и смотрел на меня воспаленным взглядом поверх очков.

— Может быть, вы отдохнете, а завтра я все объясню?

В знак протеста шеф потряс головой и проглотил полчашки. После карантина на Земле все альфа-сиги пили горячее. Чем длиннее был путь, тем больше приходилось пить. Перед шефом стоял полный чайник.

— Ты не пробовала выяснить, что это было? — спросил он.

— Пробовала. То есть, нет… Птицелов не стал объяснять. Сказал, что это вояжерная станция, которая дрейфует в свободных зонах, и замолчал.

— В каких зонах?

Я покраснела.

— Не знаю… Он сказал «свободные», я так и запомнила.

— Что еще ты успела спросить?

— Вы шутите? Я два месяца пролежала в гробу и после этого…

— Ты отсутствовала шесть дней, — остановил меня Вега.

— Не может быть!

— Шесть дней, — повторил он.

— Но мой хронометр…

— …испортился. Зато мой в полном порядке. Объясни мне, что за «свободная зона»? Как это трактовать?

— Не знаю. Птицелов сказал, лучше все забыть, ни о чем не думать…

— Кому лучше?

— О чем я должна была спрашивать? Это навигационные термины, а я даже астрофизику не изучала. Разве я могу грамотно сформулировать вопрос?

— С сегодняшнего дня будешь изучать астрофизику.

— Хорошо.

— Не по школьным учебникам!

Индер налил новый стакан и подал шефу манжетный монитор, измеряющий давление и температуру, но шеф не торопился его надеть.

— Что делать будем? — спросил он.

Впервые я наблюдала шефа таким растерянным, к тому же, выходящим из карантина, и готова была со стыда провалиться.

— Тебя не удивило появление Птицелова?

— Нет, — призналась я. — Мне показалось, что это галлюцинация.

Шеф поперхнулся.

— То есть, я хотела сказать, что он действительно странно себя повел. Не думала, что Птицелов кинется мне на помощь.

— Его отправил за тобой Юстин.

— А… так вот кому я обязана жизнью.

— Жизнью ты обязана родителям, — строго произнес мой суровый начальник. — Всем остальным ты обязана только отсрочкой своих похорон!

И, погодя немного, добавил:

— Действительно, странно. Он не обязан был тебя выручать. Насколько мне известно, фроны не имеют таких этических традиций. Но… — шеф задумался, проглотил еще полстакана и забыл, о чем речь.

— Так что? — осторожно спросила я.