Секториум

— Миша, — представился он пришельцу. — Я Миша, а ты кто?

— Його, — ответил ему Птицелов.

— Его что ли, так зовут? — обратился ко мне Миша.

Птицелов моргнул белым веком, а я пожала плечами:

— Не знаю.

— Здрасьте! Вы что же, не познакомились?

— Здравствуй, — ответил Мише Його-Птицелов. — Здравствуй и ты, — сказал он мне.

Миша удивился:

— Это точно он?

Откуда мне было знать? То, что перед нами именно Птицелов, можно было утверждать с некоторой степенью вероятности. То есть, где-то в общих чертах, это было похоже на истину, но абсолютной уверенности быть не могло.

— Решай, — намекнул Миша, — а то я его отправлю по обратному адресу. — Намекнул и стал сворачивать антенное хозяйство, а я стала ему помогать, хоть он и не нуждался в такой услуге.

У меня сложилось впечатление, что мы допустили бестактность, если не сказать больше — сотворили непростительную глупость.

— Так это он или нет? — осторожно спросил Миша еще раз. Я кивнула. — Точно? Почему ты не знала, как его зовут?

— Мне в голову не пришло спросить, — ответила я.

— Почему мне пришло?

— Я не знала, что у них есть имена.

— Слушай… — злился Миша, — у меня нет слов на твои выходки. Надо ж иногда мозги включать. Если есть имя, справки наводятся элементарно.

— А что я такого сделала?

Миша покрутил пальцем у виска, намекая на мое легкомыслие.

— Стереги теперь это чучело. Как бы он гулять не пошел.

«Чучело» мирно стояло у лестницы и приходило в себя от перепадов физического состояния.

— Может, ему плохо? — испугалась я.

— Спроси. Надеюсь, это ты в состоянии выяснить?

Я так и сделала. Подошла к Птицелову и потрогала хартианский плащ с запахом микстуры.

— Його, тебе плохо? Мы можем чем-нибудь помочь? — Миша презрительно хмыкнул, а мне вдруг стало невыносимо стыдно. — Його, это я попросила вынуть тебя из фазы. Извини, может быть, глупость сделала. Миша просто помогал, я бы сама не справилась с аппаратом.

Птицелов ничего не ответил, словно не слышал меня совсем.

— Да, — подтвердил Миша, усаживаясь на ступеньки. — Вот и вся ответственность. Дураком жить проще. Правда, Його? Всегда можно извиниться и свалить вину на начальство.

— Она умно сделала, — неожиданно возразил Птицелов, — а Миша глупо сказал.

Мы с Мишей обалдели, потому что Птицелов сказал это так спокойно и убедительно, что язык не повернулся перечить. Никому на свете не пришло бы в голову расставить нас с Мишей по шкале интеллекта именно в этом порядке, но Птицелов имел особое мнение, и не собирался его менять.

Охота на привидение была тихо завершена, «улов» стоял рядом со смотанной антенной, смотрел на нас. Охотники изучали окрестности библиотеки, решали, как транспортировать гуманоида, который весит килограмм двести и вряд ли пролезет в форточку. Я пошла на разведку к вахте, а когда вернулась, обнаружила, что Його с Мишей исключительно дурно друг на друга повлияли: Його снова впал в сомнамбулическое состояние, а Миша не смог справиться с простым замком на чердачном люке. Мы вылезли в окно нижнего холла, на виду у студентов, припозднившихся на лавочке. На нас показывали пальцем и свистели вслед, но не гнались. Дали отсидеться в кустах, пока Миша ловил такси. Помахали нам вслед пивной бутылкой, а может, погрозили.

Його ожил в машине. Он, как ребенок в зоопарке, вертел головой, рассматривая освещенные улицы. В темноте он был слеп как петух, и брал меня за руку, чтобы не чувствовать себя одиноким. В модуле он повел себя еще более странно: ушел в сад и пропал. Мы обыскались, испугались, что потеряли его в фазе, а он неподвижно сидел на фоне зарослей, и сливался с пейзажем.

— Сейчас вернусь, — сказал Миша.

Он зашел в лифт, я запрыгнула следом.

— Миша, мне нужна твоя помощь.

Он удивленно приподнял брови.

— Надо сделать так, чтобы Секториум про Його ничего не знал и не мог случайно узнать.

— Зачем?

— Так надо. Я улажу дела, и мы по-тихому отправим его обратно. Обещаю, что никто лучше меня с ним дел не уладит. Мне не нужно лишнего ажиотажа.

— Мы так не договаривались.

— Давай договоримся, — настаивала я, — что это мои проблемы. Обещаю, если ситуация выйдет из-под контроля, сама пойду к шефу и все расскажу. Дай мне хотя бы несколько дней.

Миша ехидно улыбнулся.

— А что мне за это будет?

— Все, что пожелаешь.

— Сто ночей любви, — пожелал он.

— Грязная свинья!

— Мадмуазель, вы дурно воспитаны, — сказал Миша и попытался меня обнять, но получил по рукам.

— Договорились!

— Сто ночей и ни секундой меньше!

— Сто и ни секундой больше, — согласилась я. — Только потом не жалуйся…

В саду, тускло освещенном фонарями, сидел задумчивый пришелец, обнажив мускулистый торс. Сидел на прежнем месте, подложив под себя хартианский плащ, неподвижно и одухотворенно. Я грешным делом решила, что он уснул, но птичий глаз пронзил сумерки. Я еще не рассмотрела его ужасающую мускулатуру, не успела привыкнуть к мысли, что он передо мной в натуральной ипостаси, а он взял и пригвоздил меня взглядом, как бабочку.

— Не спишь? — спросила я из вежливости, но Птицелова мой этикет не растрогал.

— Я ждал полный год, — сказал он.