Секция плавания для пьющих в одиночестве (СИ)

Она подняла руки и сцепила их у него за спиной. Мара прижал ее еще ближе к себе, словно хотел стать с ней одним целым, и коснулся подбородком холодного кончика ее левого уха. Несколько минут они стояли неподвижно, и он, боясь пошевелиться, вглядывался через ее плечо в снегопад, засыпавший дорожку.

Но и прижавшись друг другу так близко, они оба не переставали ощущать тонкую пленку, натянувшуюся между их телами. Они были одинокими людьми, и даже если бы их жизни сложились иначе, им бы потребовалось немало времени, чтобы преодолеть природную замкнутость и полностью открыться друг другу.

Сейчас, стоя в непривычной, почти мертвой тишине всеобщего послеобеденного сна, Мара думал о том, способен ли один человек по-настоящему понять другого. Снег безмолвно опускался на дорожку и тут же таял. Мара задержал дыхание, закрыл глаза и почувствовал быстрое биение лизиного сердца. Но он, конечно, никогда бы не смог прочитать ее мысли, не смог бы взглянуть на мир ее глазами, влезть ей под кожу. Самые искренние слова не способны добраться до чужого сердца, не потеряв чего-то важного по пути. Простая истина, которая в какой-то момент стала казаться человечеству, несущемуся к звездным далям, слишком пошлой. Но выход до сих пор один: остается полагаться только на прикосновение — самое честное и прекрасное из всего, чем люди могут поделиться (хотя даже его так часто не хватает, чтобы спастись из водоворота бессмысленного существования, в котором мы с рождения до смерти вынуждены вертеться одинокими и беспомощными частицами звездной пыли).

Лиза отстранилась и с какой-то вымученной улыбкой подняла на него глаза.

— Щекотно, — сказала она и провела тонким пальцем по его подбородку.

Ее легкое прикосновение отдалось электрическим зарядом внизу его живота.

— Я сегодня не брился, — смущенно сказал он и, задумавшись, добавил: — и вчера, кажется, тоже.

Она уткнулась лбом ему в грудь. Но тут же снова высвободилась из его объятий и покачала головой.

Не понимаю, как человек вроде тебя вообще может заботиться о коте, — сказала она с усмешкой, в которой было больше грусти, чем прямого упрека.

— Точно, я и забыл, — ответил он с глупой улыбкой. — Позвоню подруге, пусть приедет и покормит его.

— Не знала, что у тебя есть подруга.

— Не то чтобы подруга… — сказал он, замявшись. — Ну, это долгая история.

— Понятно. — Она помолчала. — У нас с тобой коротких историй не бывает, да?

Мара не знал, что ответить. Он опустил глаза и увидел, что у нее дрожат коленки. В обтягивающих джинсах ее тонкие ноги, выраставшие из нелепо большой зимней куртки, были похожи на карандаши или засохшие кисти в стакане.

— Значит, тебе будет что рассказать вечером, — сказала она, как будто немного повеселев. — Пойдем домой? Я замерзла.

— В номер? — переспросил Мара.

— В номер. А я как сказала?

Они вышли из-под крыши беседки. Мара попытался положить руку Лизе на плечо, но идти было неудобно, и вскоре его ладонь медленно сползла по ее спине к бедру. Лиза ловко поймала его руку, и их дрожащие пальцы снова соединились, передавая друг другу живое тепло.

Глава 10. "Помни об этом"

Когда они шли через холл, взявшись за руки, женщина за стойкой ресепшна провожала их неприятным взглядом. Мара почувствовал этот взгляд, но нашел в себе силы выпрямить спину и даже — хотя и с некоторым усилием — высоко поднять голову. Лиза легко сдавила его ладонь, и он догадался, что все сделал правильно. Он пытался внушить себе мысль, что его совершенно не волнует, что о нем подумают посторонние люди. И к удивлению обнаружил, что так оно и есть. Это было приятно — пусть на мгновение, но стать немного сильнее, полноценнее… и почувствовать поддержку еще одного одинокого человека, ближе которого в эту минуту для него не было в целом мире. «Как это странно, — думал он, пока они поднимались в лифте, — почему, чтобы открыть в себе что-то новое, докопаться до скрытой во мне искры жизни, мне нужна эта девушка?»

Вернувшись в номер, Лиза повесила свою куртку и пуховик Мары на вешалки и убрала в шкаф. Мара снял джемпер, по привычке бросив его на один из стульев, и остался в футболке. Только сейчас он понял, что вспотел — то ли от волнения, то ли просто потому, что к вечеру в жилом корпусе стало как будто на несколько градусов теплее.

Лиза аккуратно сложила его джемпер и убрала на нижнюю полку шкафа — хотя обычно она точно так же бросала одежду на спинку стула, вернувшись с обеда. Тогда Лиза поймала себя на мысли, что, наверно, хочет быть лучше — хотя бы в его глазах. Да и не стоит ему, малознакомому гостю, так скоро узнать о ее грязных тайнах. Она не сдержала улыбки и подумала: «Почему мне так хорошо сейчас рядом с ним?» И правда, за весь этот день она ни разу не взглянула на фотографию с черным уголком.

— Жарко, да? — спросила Лиза, внимательно посмотрев на него. — Котельную переводят на зимний режим, вот и сильно натапливают в последние дни. Ну это ничего, привыкнешь. Хочешь принять душ?

Мара кивнул.

— Давай, а я пока чай поставлю.