Секундант одиннадцатого

На одной из конспиративных квартир центрального аппарата Федеральной службы безопасности заседала межведомственная группа из трех офицеров – СВР, ФСО и ФСБ. Предтечей встречи стал звонок из Кремля директору СВР четырехмесячной давности, налагавший принять в разработку необычного фигуранта – малоизвестного публициста, гражданина Израиля, который публиковался в заблокированном Роскомнадзором антисистемном издании. Не с целью вербовки в качестве носителя значимой информации, а дабы убедить его согласиться на переезд в Москву. При этом учреждался режим максимальной секретности и открывалась линия более чем щедрого финансирования. Из чего следовало: личность фигуранта предварительно изучена и, на взгляд начальства, легкой прогулки не будет.

Взяв под козырек, разведка поручила задание полковнику Селиванову, крепкому профессионалу, ветерану сыска. Но тот, узнав, кто кукловод, и, какова смета, угрюмо заключил: кейс – типичное сальто-мортале хотя бы потому, что аналогов не имеет. Ко всему прочему, русская ментальность объекта – проклятье; пресловутая русская душа, полная загадок и алогизмов…

Бюджет, однако, на загляденье. Если не спасательный круг, то отсрочка от служебного несоответствия. До пенсии же рукой подать, меньше года…

Так была ангажирована международная сеть «Global Liaisons Limited», Гугл сыскного дела и лучший громоотвод для карьеры из всех возможных.

Сводки от «Global Liaisons Limited» о ходе дела поначалу обнадеживали, но на выходе все обернулось пшиком. Сроки же на разработку фигуранта, установленные кремлевским куратором, практически вышли, и в последнем звонке директора уже чувствовалось не разочарование, а решимость выставить Селиванова из службы вон. Ведь за полмиллиона евро, вылетевших в трубу, отвечать не только полковнику…

Отчаявшись, Селиванов вспомнил о дальнем родственнике жены, журналисте по профессии, который по выходе на пенсию иногда останавливался у них, наезжая по каким-то книжным делам в Москву из Саратова. Человек он был благоразумный и необременительный, иногда, правда, ворчал на коммерческие перекосы отрасли книгоиздания, печатающего его романы через раз. Но в суть тех сетований Селиванов не углублялся, ведь какую сферу общественной активности и предпринимательства в России не возьми, получаем синтез террариума и психлечебницы.

Что-то Селиванову подсказывало: творческие личности, к которым принадлежал Алекс Куршин, устроены по-особому, их система координат не согласуется с общепринятой. Тем самым напрашивалась коренная реорганизация разработки, ее переворот с ног на голову. Но кроме как привлечь для этой цели фигуру изнутри литературного процесса, полковник прочих версий не видел. И без раскрытия приглашенному смысла операции, пусть в общих чертах, было не обойтись. Так что родственник – лучшая кандидатура в заведомо проблемном, сомнительном с позиций информационной безопасности мероприятии.

Василий Просвирин, двоюродный дядя жены, вник не сразу, кто собеседник, хоть и голос абонента ему показался знакомым. По большей мере потому, что был убежден: своего телефона семье Селивановых он не оставлял. Звонил всегда сам, неизменно удивляясь их готовности его, провинциала, у себя принимать. Но, убедившись, что на линии Селиванов, зачисленный в спецслужбу еще при Горбачеве, удивления не выказал. На то она и разведка!

Разговор такого рода попирал все нормы и правила ведомства, зацикленного на шпиономании, но Селиванов все-таки решился рискнуть, включив магнитофонную запись и внеся процедуру в реестр оперативных мероприятий как продиктованную цейтнотом и особыми обстоятельствами.

Между тем беседа длилась не больше трех минут, ибо, когда Селиванов назвал имя объекта, Просвирин ошеломил: «Можешь не распространяться. Его я знаю – и как публициста, и как писателя». Полковник взял паузу, в которой чудно переплетались: триумф от попадания в яблочко, недоверие к детективному повороту и страх разоблачения – родственник, оказывается, активный читатель запрещенного издания.

Тем не менее, замешательство длилось недолго, и полковник развязал этот узел столь же деловито, как и вел с ним беседу родственник: «Перешли мне фото своего паспорта, и отправляйся в аэропорт. Билет мы оплатим, заберешь его кассе. Вылетишь ближайшим рейсом, в аэропорту тебя встретят и отвезут ко мне домой».

При встрече Селиванов взял у Просвирина обязательство о неразглашении и в самых общих чертах ввел в курс дела, формулируя задачу: «Предложение, от которого экономически независимый сочинитель, перебравший западных свобод и тамошней вседозволенности, не сможет отказаться». Родственник затребовал компьютер и доступ к интернету, добавив: «Дай мне покопаться».