Секундант одиннадцатого

Спасовав от тяжести задачи, Алекс «оформил» разбавленный колой чейсер и тотчас опрокинул его. Отдышавшись, обнаружил, что входная дверь заперта, старшой – на диване, а дуэт вовсю, хоть и практически бесшумно, хозяйничает по дому, скрупулезно обследуя его планировку, комната за комнатой. Покончив с рекогносцировкой, они принялись за уборку, состоявшую из сбора бутылок, мусора и столовых принадлежностей. И, если чего-то Алекс не пропустил, то вся депутация пока не произнесла ни слова, хотя и обменивалась странноватыми жестами и взглядами.

Поскольку за несколько минут квартира обрела цивильный вид, Алекс стал расценивать вторжение как посягательство на вольницу кутежа, которому он безоглядно предавался. Вследствие чего потешно, вороватым движением сплавил бутылку водки под стол. Подумав малость, присовокупил к ней и колу. Выпрямляясь, услышал от звеньевого, обретшего дар речи, оказалось, английской:

– Вашей бутылке никто не угрожает. Берите ее и присаживайтесь… – звеньевой указал место на соседнем диване.

Покосившись, Алекс проверил наличие «боевого комплекта» под столом, должно быть, восприняв жест интервента уловкой, и со своего места не сдвинулся. Секундой ранее его сознание встроилось в некий сюжет, где троица ушла на периферию, зато довлел киоск лотереи «Лото», который он ежедневно миновал в своих вылазках за «добавкой». В нем, как обычно, восседала франкоговорящая киоскерша, бесившая Алекса каким-то прогорклым равнодушием. Но в последние дни – взыскательно изучала его и, как Алексу казалось, при его появлении тянулась к телефону. Смену имиджа киоскерши он отнес к своему лику пьянчуги, пусть себя контролирующего, но все же проигрывающего крепкому алкоголю схватку по очкам. С всё большим и большим отрывом…

Алекс не успел и переварить открытие, как был поднят молодцами подмышки и перенесен на диван, аккурат в то же место, куда прежде указал звеньевой. Ими же был и обездвижен – плечо к плечу к нему они уселись рядом.

– Так что будем делать, Алекс? Вы, оказывается, игрок и весьма азартный… – заговорил старшой, выждав паузу для «акклиматизации» собеседника.

– В смысле? – вскинулся «азартный», лихорадочно переваривая акцент безымянного дознавателя.

– В нарушение инструкции – не лавировать и сохранять конфиденциальность – вы провернули нечто из ряда вон. Да, внешне не ослушались, но, по сути, дезертировали – в гости к Бахусу, – с иезуитской ноткой разъяснял дознаватель. – Как хитро! Да так, что с концы с концами не сходятся: дескать, кому на фиг нужен алкаш, отброс общества? Закрываем тему, а точнее, снимаем кандидатуру… Так, Алекс?

Алекс опасливо оглядел конвой и осторожно, с миной мольбы на лице, указал в сторону стола. Жест казался случайным, немотивированным, однако звеньевым был прочитан, верно. Вскоре один из церберов перенес «боевой комплект» на примыкавший к диванам столик и даже «соорудил» дозу, которую Алекс одним залпом выпил.

«Подъемные» между тем сывороткой правды не стали, и голова подследственного мало-помалу уперлась подбородком в грудь, но ненадолго. Получив подзатыльник от соседа, он встрепенулся, после чего дурным голосом завопил на солянке из нескольких языков:

– Какого рожна я вам всем сдался?! Зачем меня крутят, словно барашка на вертеле?! Вы что, секта, рыскающая по свету в поисках заблудившегося пророка?! Или… – отповедь оборвал серебряный кляп-липучка, а жестикуляцию драматического актера – синтетические узкополосные наручники.

***

Ужас неизвестности прихватил точно свежий раствор цемента. Взор Алекса вклеился в потолок, родной обители не высвечивая. Смену координат подтверждало и периферийное зрение. Он в комнате цокольного этажа, оборудованной под клинику, до трусов раздет, в вене катетер, сообщающийся с капельницей. Единственное, что удерживало от безумия, – это ощущение того, что он по-прежнему в Израиле: пол выложен дешевой плиткой, шумит кондиционер и другие признаки, улавливаемые, скорее, интуитивно.

Алекс мало-помалу пришел в себя и робко задвигал конечностями. Будто всё на месте, но обуза обуз – катетер. Сорвать?

Не торопись, успеешь. Именно инфузия убрала интоксикацию и остановила запой. Не исключено, сыграл бы в ящик. Действительно, вещь! Если выкарабкиваться самоходом, то, как минимум, неделя – тремора, бессонницы и стенаний.

Дверь отворилась, в проеме – женщина в белом халате и марлевой повязке, закрывающей лицо. Оценив пациента, будто без признаков буйства и панической атаки, решительно вошла.

– Как вы себя чувствуете? – открыла на иврите свой вопросник обслуга, судя по «отутюженному» лику, врачебная.

– Снимите с меня это, я в порядке… – Алекс кивнул на капельницу, одновременно замечая, что через контактный зажим на пальце он подсоединен к некоей аппаратуре.

– Вы хоть знаете, что концентрация алкоголя в вашей крови, можно сказать, была несовместима с жизнью? – указала на прореху плана врач, судя по речи, уроженка Израиля.