Selbstopferm"anner: под крылом божественного ветра

— Я убью тебя, — произнес так нежно, как только умел.

Она блаженно зажмурилась, продолжая счастливо улыбаться.

Том наклонился и коснулся сухих губ.

— Я догнал, — шепнул.

Мари ласково потерлась о его щеку кончиком носа.

— Я ждала.

Он снова слегка коснулся губ, не решаясь на что-то большее.

— Я посмотрю на нашу принцессу, ладно?

Она устало кивнула.

Огибая кресло-кровать, на котором лежала Мари, он краем глаза заметил и окровавленные ноги, и разорванную промежность, над которой колдовал врач. Тому снова стало плохо. Он отшатнулся, с трудом проглатывая колючий комок. Медсестра снимала с Мари датчики — руки исколоты, в кровоподтеках. Мари бледная. Неживая.

— Как назовете такую чудесную малышку? — спросила мисс Диксон, когда он подошел.

— Мы пока не решили. Как она? Все хорошо?

— Да, девочка очаровательна. Три килограмма двести десять грамм. Пятьдесят один сантиметр. Такая красавица. Я вас поздравляю.

Она одела на ребенка браслет со штрих-кодом, прикрепила на ножку какую-то штучку.

— Что это? — напрягся Том.

— Браслет, чтобы не перепутать детей. Такой же я сейчас одену на вашу жену. Вы можете оставить ребенка в палате, а можете отдать его специальной медсестре, которая будет приносить вам малышку по требованию. По этому браслету мы будем точно знать, что это именно ваша дочь, а не какая-то другая. А это датчик, чтобы никто не украл ребенка. Как только злоумышленник захочет покинуть пределы нашего госпиталя, сработает система безопасности. Миссис Ефимова, — обратилась она к Мари, — могу ли я взять у малыша кровь на анализ? Мы хотели бы провести плановые исследования, чтобы убедиться, что с ребенком все в порядке. Кровь будет браться из пяточки, это практически безболезненная процедура.

— Да, — тихо согласилась она.

— Если вы переживаете, мы можем провести эту процедуру в присутствии вашего мужа.

Том снова растерялся — он не хотел оставлять Мари одну, и боялся, что эти люди куда-нибудь унесут его дочь. Его прям током прошило от макушки до пятки от мысли, что здесь он не сможет защитить своего ребенка, если его захотят забрать социальные службы.

— Я проконтролирую, хорошо? — осторожно спросил он у Мари.

Мари как-то настороженно посмотрела на него. Том даже понял, о чем она думала, — Мари неожиданно испугалась, что он украдет ребенка.

— Я хочу убедиться, что эти люди не причинят вреда нашей дочери, не отдадут ее никому, не передадут социальным службам, — сказал он по-немецки. — Ты же знаешь, как забирают детей у одиноких матерей.

— Будь рядом с ней, — ответила она так же.

Том широко улыбнулся. Он ни на шаг не отойдет от своей дочери.

Когда они с дочерью вернулись к маме, Мари делала робкие попытки заснуть. Она совершенно безжизненно лежала на кровати-трансформере, которую из кресла снова превратили в кровать. Медсестра мерила ей давление, что-то спрашивала. Она или устало кивала, или отвечала однозначно. Малышка спала у него на руках. Том осторожно пододвинул к постели Мари кресло-качалку и уселся рядом, слегка раскачиваясь, баюкая ребенка.

— Ты особо не привыкай к этому креслу. Нас сейчас отсюда выгонят, — повернулась к нему Мари.

— Куда? — нахмурился он.

— В послеродовую палату. Это вообще родильный блок.

— Если убрать всю аппаратуру, то кажется, будто это комната в гостинице.

— Да, здесь уютно. Они сильно маньячат по этому поводу. Типа, если обстановка как дома, то женщине рожать комфортно. По-моему, хоть в чистом поле, лишь бы рядом были адекватные врачи.

Медсестра еще раз поздравила их с рождением ребенка и вышла.

— Ты что-нибудь хочешь? — Том все-таки дотянулся до ее руки.

— Спать я хочу. И в душ хочу.

— Хочешь, я отнесу тебя в душ и сам вымою? — улыбнулся он.

— Хочу, — улыбнулась в ответ.

Том с огромным трудом выбрался из кресла, очень бережно положил ребенка в люльку рядом с кроватью Мари. Выдвинул ее на середину комнаты, чтобы в случае чего быстро добраться до ребенка. Потом подошел к Мари и сел на край постели.