Selbstopferm"anner: под крылом божественного ветра

— Я не знаю. Югендамт имеет право держать у себя детей сорок восемь часов, потом должен быть семейный суд. Выходные выкидываем, получается, что по вашим детям суд будет в понедельник. Учитывая, что судья годами работает с этими людьми, скорее всего дети будут отправлены в киндерхайм, а оттуда в приемную семью, откуда ты их никогда не достанешь. Ты же понимаешь, какое это бабло и никто от него не откажется добровольно.

— Звони.

— Том, мы можем проиграть. Это серьезный риск. Тогда вы тем более потеряете детей.

— Звони. Ты видел дело?

— Да, именно поэтому я думаю, что можно сейчас воспользоваться помощью друга. Наше счастье, что они детей забрали вчера в ночи, а мы приехали сегодня с утра. У них просто не было времени нормально подготовиться. В действиях бератора полно нарушений, но они тоже могут быть обжалованы только в суде. Марии же не дали никаких документов по поводу изъятия детей? Они не провели никакого внутреннего расследования, пришли и забрали детей. Там только заявление от Тины Хелзет и скрин странички в интернете, что Мария продает своих детей. И всё. Одно заявление и скрин. Больше ничего — ни опроса соседей, ни врачей, ничего, никакой проверки.

— А страница такая существует? — скрипнул я зубами.

— Да, существует, я проверил. Ты уверен…

— Я уверен. Это подстава. Последние недели я вдалбливал брату, что он нужен своим детям. Видимо, он рассказал об этом Тине. Она угрожала Мари, звонила…

— Отлично. Смс были?

— Не знаю.

— Не важно. Распечатку звонков я сделаю. У меня к тебе предложение. Оно не очень законное, но это единственный способ доказать, что Марию подставили.

Я посмотрел Йоахиму в глаза.

— У меня есть ключи от дома Билла.

— Вот и отлично. Вали к Биллу, а я буду звонить другу, делать распечатку звонков. И моли бога, чтобы Тина Хелзет не удалила свою страницу с того сайта.

Не буду говорить, какими словами меня встретила Сью… Я влетел в квартиру и в поисках ключей от дома Билла выпотрошил все ящики трюмо в прихожей. Сьюзен кричала, заламывала руки, даже разрыдалась, но мне было не до нее. Поцеловав ее в щеку, я умчался к Биллу.

Дом сиял чистотой. Везде стояли охапки белых роз. Все вокруг украшено шариками и явно ждало молодых. Я метался по комнатам, в поисках ноутбука Тины. Куда же она его дела? Так… Думай, Том… Спальня? Я быстро заглянул везде, где Тина могла оставить ноут. Нет. На стене висел большой фотопортрет фрау Хелзет. Я как-то растерянно глянул на постель, усыпанную лепестками роз. Постель Мари и Билла… Твою мать… Его дети в приюте, а он веселится… Я подцепил портрет Тины. Снял его со стены. Бросил на кровать. Взял первую попавшуюся вазу и с размаху швырнул ее на улыбающуюся рожу бывшей секретарши. Выпотрошил стеклянные осколки на покрывало, разорвал в клочки фотографию и подкинул их вверх. Нескучной ночи, мерзкая сука.

Ее ноут я нашел в кабинете брата. Взял, как самую большую драгоценность, и понес в машину. Надеюсь, Тина не изменила своим привычкам и до сих пор не ставит нигде пароли. Да и страничку ту секретарша вряд ли удалит — она нужна, чтобы отнять у Мари детей.

Я припарковался у здания Югендамта, из машины заметив, что Йоахим и половина моей семьи нервно курят на крыльце. Все смотрели на меня с такой надеждой, словно я крестная-фея, которая сейчас будет превращать тыкву в карету. Будет очень смешно, если мы с Йоахимом ошиблись…

— Том Каулитц? — вышел из толпы офицер полиции.

Сказать, что я очканул, значит, ничего не сказать. Проникновение в чужое жилище… Порча, пусть мелкого, но имущества… Воровство…

— Здравствуйте, я Петер Фиц. Йоахим просил меня помочь вам.

Мы обменялись рукопожатиями. Он смотрел на меня с интересом. Я бы даже сказал — рассматривал, как рассматривают человека, о котором много слышали, но никогда не видели.

— Моя первая любовь была фанаткой вашей группы, — тихим доверительным тоном произнес он. Я криво улыбнулся. — Она заставляла меня ходить на ваши концерты, чтобы посмотреть на своего любимого «Томми». Однажды мы даже ездили во Францию… Вся ее комната была обвешана вашей рожей. Она была везде — на стенах, полу, потолке и в туалете. Я ненавидел вас так сильно, как, наверное, никто вас не ненавидел, потому что она мечтала лишиться невинности только со своим драгоценным «Томми».

Я внимательно посмотрел на мужчину, раздумывая, как бы покорректней отказаться от его услуг.

— Очень приятно.

Он хохотнул и подмигнул мне.

— А теперь спустя пятнадцать лет я помогаю своему злейшему врагу Тому Каулитцу вытащить его детей из приюта! Какой парадокс, а! Йоахим рассказал мне вкратце о произошедшем, я поговорил с вашей семьей. Если вы привезли то, что надо, не думаю, что у господ из ювенальной полиции возникнут дополнительные вопросы.

Я протянул ему ноутбук:

— Если вы поможете своему злейшему врагу, обещаю, в долгу не останусь.

— Бросьте. Будем считать это маленькой местью моей первой девушке. — И почти прошептал мне в ухо: — Если бы она тогда знала, что я буду стоять вот так рядом с вами, она бы лопнула от зависти пятнадцать лет назад и не разбила мне сердце.

Странный тип.