Selbstopferm"anner: под крылом божественного ветра

В начале седьмого я стоял под дверью Мари и размышлял, не слишком ли я обязываю ее своим визитом. Вообще, так никто не делает. Надо было позвонить (в пять утра, ага), предупредить (еще два раза ага), может быть у нее планы… Или она там… Ну, нет, не буду думать о плохом. Хотя… Не знаю… Я постарался придумать, что у нее может быть не так, чего я у нее не видел, чтобы могло бы поставить ее в неловкое положение, и ничего не придумал, кроме любовника. Да, это будет упс. А я, между прочим, с последней нашей прогулки ни разу ей не изменял. Хотя возможности были. Я открыл дверь и тихо вошел в квартиру. Сонная тишина… Скинул обувь в прихожей, повесил парку на ручку двери и на цыпочках прошел в ее спальню. Темень такая, хоть глаз коли. Я осторожно отодвинул гардину, чтобы немного лунного света попало в комнату. Мари спала почти на середине кровати. Подобрался к ней, стараясь не разбудить. Лицо такое спокойное, нежное. Тени от ресничек. Губы чуть приоткрыты. Я очень аккуратно убрал прядку с ее щеки, открывая ухо. Моя. Только моя. Девочка. Я закрыл глаза и невесомо кончиком носа коснулся ее губ и носа, одновременно втягивая аромат ее сна. Сладкая. Кончик языка, словно перышко, заскользил по ее губам. Девочка. Я целовал ее, едва касаясь кожи, губ, век. Мари завозилась, повернулась так, что уткнулась носом мне в грудь. Я не удержался, провел носом по ушной раковине, проник в нее языком. Мари тихо застонала, заулыбалась, поворачивая голову, открывая мне шею. Только моя. Я припал к шее. Провел по ней языком. Перешел на ухо. Губы… Она испуганно распахнула глаза.

— С добрым утром, — улыбнулся я, чуть отодвигаясь от ее лица.

— Как ты сюда попал? — спросила настороженно.

— У меня же есть ключи, — я снова потянулся за поцелуем.

— А почему ты не позвонил? — увернулась она.

— Эта мысль пришла мне в голову спонтанно. Я хотел увидеть, как ты просыпаешься.

— Маньяк, — фыркнула Мари.

— Еще какой! — зарычал я, подминая ее под себя. Неожиданно мне в бок что-то впилось. Я глухо охнул.

— Что? — приподнялась Мари на локте.

— Я ж это… — хихикал я, не зная, то ли плакать от боли, то ли смеяться от собственной глупости. Пришлось отпустить свою «жертву», чтобы достать розы, которые я для нее привез. Я продемонстрировал ей букет: — Вот. Только помялись.

Мари изумленно смотрела то на меня, то на цветы. Потом лукаво улыбнулась и игриво произнесла:

— Где же ты их нашел ночью?

— Не поверишь, под заказ из Голландии привезли.

— Не поверю.

— Правильно сделаешь.

Я откинул розы за себя (главное потом не наступить на них) и вернулся к губам своей «жертвы». Я целовал ее. Забирался в рот языком, засасывал губы. Целовал жадно, требовательно. Я соскучился по ней. По ее теплу. По глазам. По губам. По рукам. Я гладил ее. Волосы путались, когда я пропускал их сквозь пальцы. Она едва слышно постанывала. От этого крышу сносило напрочь. Я постарался, как можно более незаметно пробраться под одеяло. Почему-то постоянно казалось, что Мари сейчас окончательно очнется ото сна и прогонит. Она разрешила коснуться тела. Разрешила пробраться под футболку и провести рукой по животу. По боку. Кожа под пальцами покрывалась мурашками. Ребра… Раз… Два… Грудь. Сосок. От переизбытка эмоций я чуть не кончил. Пришлось оторваться от такой прекрасной девочки и перевести дух. Еще хотелось посмотреть ей в глаза. Не знаю, что именно я хотел там увидеть, но мне надо было это что-то обязательно увидеть, осознать, что все это происходит в реальности, со мной, с ней, с нами. У Мари на лице отражались явно смешанные чувства. Она смотрела слишком серьезно, но в тоже время изучающе. Черт, и я не видел никакого желания в ее глазах. Может она знает про Сьюзен?

— Я очень по тебе скучал, — признался я.

— Поэтому объявился спустя три дня после возвращения?

Фуф, слава богу! Она не знает. Я улыбнулся.

— Билл замутил новый проект. Я пока не хочу тебе всего говорить, чуть-чуть позже. И вот трое суток он от меня не отлипает. Мы днюем и ночуем на студии с ребятами. Густав и Георг уехали в два часа, Билл остался спать в переговорной, а я рванул к тебе.

— И даже позвонить не мог?

— Мари, Билл все время рядом. Я пока не афиширую наши отношения, потому что не знаю, как ты к этому отнесешься. Но если ты хочешь, я при тебе сейчас позвоню брату и скажу, что у нас отношения.

— А у нас отношения? — удивленно подняла она брови.

Это был удар под дых. Я собрал себя в кулак.

— Да, я хочу, чтобы у нас с тобой были отношения.

Мари перестала смотреть на меня, как прокурор на серийного убийцу. Она взяла мою руку и переплела наши пальцы. Поцеловала мои. Я провел ладонью ей по щеке.

— Я очень тебя люблю, Мари. И я действительно очень скучал. Очень-очень. Я не хотел звонить при Билле. Ты же знаешь, он вспыльчивый… — Губы. — Загорается… — Совсем близко. — …от малейшей… — Влажные. — искры… — Сладкие. — А сейчас все так хорошо…