Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

— Я думаю, что если к делу подойти правильно и не полагаться на левых людей, которым только бы присосаться, то все будет хорошо. Ты был продюсером, ты понимаешь, что и как надо делать правильно. Я буду работать над всем остальным. Если все держать в своих руках, то вытянем. Сьюзен, конечно, ни черта не понимает в рекламе и продвижении, нам бы сюда хорошего специалиста, и все будет круто. Сью должна быть номинальной. Всё управление надо сосредоточить в наших с тобой руках. Ребята скоро подъедут, и обсудим дальнейшую работу. Нет, все-таки почему ты вчера взбесился? Я же видел, что ты взбесился! Тебе совершенно не понравилась наша затея.

Я махнул рукой, всем своим видом показывая, что не хочу обсуждать с ним эту тему. Билл не стал настаивать.

Репетиция, если это так можно назвать, прошла удивительно… кошмарно! Мне не нравились песни, не нравилась музыка. Мы спорили с Биллом до хрипоты. Я объяснял, что такие идиотские песни никому не нужны, что надо создать что-то новое, какой-то прорыв, искренность, песни, которые принес брат, никого не тронут. Густав работал на барабанах, словно нас не существует, стучал сам по себе, закрыв глаза и отдавшись ритму. Георг принял сторону Билла и заявил, что песни хорошие, а я залупился на что-то другое. В итоге, мы с братом взяли тайм-аут, и ушли обедать в разные рестораны — я с Георгом, он с Густавом.

— Том, я за тобой второй день наблюдаю и не понимаю, что происходит. Ты кидаешься на Билла, все время ему противостоишь. Что за фигня? Дело не в песнях. Они хорошие.

Я не стал отвечать, сосредоточенно пережевывая салат.

Георг ждал. Потом, видимо, устал лицезреть мою работу челюстями:

— Как Мари?

Я испуганно посмотрел на друга.

— А что с Мари?

— Ну, она болела. Ты звонил Кристине, искал врача, — пожал он плечами.

— А… Хорошо. Ангина у нее была, ничего страшного.

— Ты из-за нее прилетел в Берлин?

— Нет, по делам.

Георг пристально посмотрел на меня.

— Что? — психанул я.

— Том, я знаю тебя бОльшую половину своей жизни.

— И что? — сверлил я его взглядом.

Он отвернулся, как будто не решаясь сказать. Я почувствовал, что с силой сжимаю нож в руке.

— Это не мое дело…

— Вот именно, не твое, — жестко отрезал я.

Георг вздохнул.

— Я не скажу ни Биллу, ни Сьюзен про то, что ты был в Берлине и ночевал у Марии. Не знаю, как на это отреагирует Билл, но то, что Сьюзен не оценит твоего дружеского… — Он прищурился и медленно произнес: — …ведь дружеского, да? …визита к больной Мари — факт в нынешних условиях очевидный.

— Ты меня шантажируешь? — удивленно вытаращился я на друга.

Он ухмыльнулся.

— Нет. Я лишь говорю, что ты можешь на меня рассчитывать. И прекрати срываться на Билле. Он не виноват, что ты запутался в бабах. У него свои тараканы. Ты задеваешь его и обижаешь. Ты не прав.

— А ты его адвокат?

— Я его друг.

Я с трудом усидел на месте, чтобы не разораться и не сбежать. Как я мог так подставиться с врачом? Черт!

После обеда дело пошло веселей. Я контролировал каждое свое слово, Билл охотно уступал, и мы даже попытались что-то записать. Вышло недурно, хотя требовало еще серьезной работы. Мы сидели в студии до глубокой ночи. И я снова забыл про Мари…

— Заехать завтра за тобой? — спросил Билл, остановившись около моего дома.

— Да, это было бы здорово, — устало кивнул я. — Зайдешь?

Билл поморщился.

— Не, мне тебя сегодня уже хватило. У меня братопередоз.

— Ненадолго же тебя хватило, — рассмеялся я.

— Отвык, — улыбнулся он.

Я удивленно покосился на близнеца.

— Но я хочу привыкнуть обратно, — торопливо добавил Билл. — К хорошему, знаешь ли, быстро привыкаешь. А где твоя машина? Продал, чтобы покрыть убытки? — захохотал звонко.

— Тьфу! — сплюнул я на него суеверно. — В сервисе. Забрать надо.

— Нда? Съездим?

— Завтра.

— До завтра тогда.

— Ты где сейчас живешь-то? Всё еще в отеле? Может, к нам переедешь?

— Нет, домой вернулся. Дом оставлен за мной.

Улыбка сползла с лица брата.

— Хорошая же новость!

— Наверное…

Ему было там одиноко. Я понял это так ясно, что решил не отпускать его сегодня домой. У меня достаточно места в квартире, чтобы приютить брата.

Мы пили всю ночь, вылакав весь запас алкоголя, какой только смогли найти. Сьюзен не принимала участия в нашей гулянке. Мы пили, говорили, спорили, ругались, мирились и снова пили. К утру мы сладко спали в гостиной на ковре, потому что на диване у нас кружились головы и мы побоялись упасть и всенепременно разбиться.

Новый день встретил нас алкогольным отравлением, жуткой головной болью и раздавленным состоянием души и тела. Билл шкрябал пузень и корчил страдательные рожи, выбирая между холодным пивом и горячим кофе. Меня выворачивало от одной мысли о съедобном.

— Что за хрень ты пьешь? — закатил он глаза, плюхаясь на стул и вытягивая тонкие волосатые копыта.

— Нечего было мешать… — пробормотал я, отдав предпочтение пиву.

— Это моё! — слабо запротестовал Билл.

— Иди в жопу! — огрызнулся я. — Ты за рулем.

Он попытался возмущенно вытаращить глаза, но они у него так оплыли, что мина вышла очень смешной.

— Что ты ржешь? — скривился Билл. — Думаешь, ты лучше выглядишь?