Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

— Я хочу насладиться тобой, — горячий шепот в ухо, и я припадаю к губам, понимая, что надо срочно брать себя в руки, надо контролировать, следить. Нельзя сделать ни одного неправильного движения, нельзя спугнуть, нельзя всколыхнуть память. Голова! Голова, не отпускай тело! Держи. Потом расслабишься и будешь любить ее так, как хочешь, а сейчас надо все держать под контролем.

Мари была голодной. Это чувствовалось во всем — в резких и жадных движениях, в ненасытности, в страсти, с которой она выгибалась под моими руками. Она смотрела на меня так же пристально, как смотрел на нее я. А я следил за каждым ее движением, мимикой, жестами, не позволяя себе отключиться ни на мгновение. Я ловил каждый ее вдох, чтобы дышать в унисон. Я ласкал ее так долго, как только мог, чувствуя, что в паху скоро будет взрыв, боясь коснуться члена и кончить раньше времени. Я наслаждался ею, вдыхал запах тела, изучая шероховатости кожи. Я целовал ее губки внизу, улыбался тому, как сильно они хотели меня, как налились, как становились влажными. Мари постанывала и все норовила сжать ноги, мешая мне любоваться собой, ласкать себя, целовать себя. Я коснулся их языком.

— Томтомтомтом, — заскулила она, отодвигаясь от меня.

Я приподнялся и посмотрел на нее.

— Я так кончу через секунду. Иди ко мне. Я хочу, чтобы ты меня целовал. Хочу, чтобы ты много меня целовал. Меня так давно никто не целовал.

Я лег рядом. Мари тут же оплела меня руками, уткнулась носом в плечо. Я гладил ее по спине, покрывая плечи легкими поцелуями. Я играл с ней — дул и целовал. Мари смеялась, кокетливо сжималась, отвечала на поцелуи. Она наслаждалась лаской, подставлялась под нее, просила ее.

А потом… То ли я так давно не трахался, что забыл, как это бывает, то ли Мари в самом деле какая-то необыкновенная, но секс с ней был похож на погружение в океан. Я ловил столько кайфа, я слушал ее голос, я тонул в ее распахнутых глазах, влажных губах. Даже кончик языка, который то и дело облизывал пересыхающие губы, казался мне чем-то нереальным. Она то сильно сжимала меня, то расслабляла мышцы, то постанывала, то искала мои губы, проникая языком внутрь. Я чувствовал, что она вот-вот кончит, ловил языком капельки пота, стекающие по вискам, с трудом сдерживая себя, чтобы не кончить чуть-чуть раньше. Хочу, сделать это вместе. Выплескивать в нее сперму, чувствуя, как пульсирует все внутри.

— Я… — голос срывается. Ногти впиваются в бока, бедра непроизвольно сжимаются.

— Давай же, девочка. Давай. — Держусь из последних сил.

— Не в меня, Том! Пожалуйста! Не в меня! — вдруг дергается подо мной.

Затыкаю ее поцелуем, прижимаю телом к постели, чтобы не вырвалась, не соскочила. Только в тебя, девочка. Она подается бедрами мне навстречу. Голова закинута назад, глаза зажмурены, ногти царапают спину. Тело дрожит. Я разрешаю себе кончить. Только в тебя.

Мари тяжело дышит. Облизывает пересохшие губы. Я смотрю на нее. Нежно целую. Жду реакции на произошедшее. Сейчас это всё очень важно: как она поведет себя, что скажет, как повернется. Она смотрит на меня. Моя рука на ее груди. Я чувствую, как стучит сердце мне в ладонь.

— Зачем ты это сделал?

— Я не заражу тебя ничем.

— А если я залечу?

— Ммм… — тяну сладко. — Посмотри на меня, — я важно повернулся к ней в профиль. — Посмотри на себя, — поцеловал ее в губы и шепнул: — Представляешь, какие у нас будут дети?

— Идиот, — смеется она, в шутку отталкивая от себя.

Я спускаюсь к ее ногам, кладу голову на живот и шепчу так, чтобы она слышала:

— Принцессу. Хочу маленькую принцессу. Парни, вы же не подведете меня? Подарите мне принцессу? Или двух?

Мари заливисто хохочет, поднимая ноги к животу:

— Том, ты сумасшедший! Ненормальный! Том!

Я возвращаюсь к ней, смотрю в глаза и произношу так серьезно, как только сейчас могу:

— Я хочу сделать все официально. Официально попросить твоей руки у твоих родителей. Официально представить тебя своим родителям. Официально стать отцом близнецам. И оформить наши отношения официально, чтобы наша дочь родилась в официальном браке.

— Какой ты официальный, — хихикает.

Я улыбаюсь. Глажу ее по волосам. Целую в губы. Мари охотно отвечает, периодически срываясь на смешки, жмется ко мне, обнимает.

— Да, Мари, я все хочу официально.

— Том, зачем тебе это? У меня дурной характер.

— Я буду считать тебя особенной.

— Я старше тебя.

— Мне нравятся опытные женщины.

— У меня двое детей.

— И еще будут дети.

— Эм… — она запнулась, явно выискивая еще недостатки.

— И, кстати, я только что проверил, что ты не мужчина.

— А если ты тоже меня бросишь? — неожиданно серьезно спросила она. Я приподнялся на локте. Глаза в глаза.

— Главное, чтобы ты меня не бросила. А я не подведу тебя.

Это было всего лишь мгновение, подсознательно, неконтролируемо: в ее глазах вспыхнула боль, уголок губ дернулся в презрительной ухмылке. Я прикусил язык.

— Я знаю… — замялся. Надо было что-то срочно сказать, но шестым чувством я понимал, что всё это уже сказано до меня и не мной. Я улыбнулся: — Все равно у тебя нет других способов проверить, обманываю я тебя или нет, кроме как выйти за меня замуж.