Селена

– Первое, и оно же главное: даже не пытайтесь сбежать. Никто не будет с вами разговаривать и отговаривать, никаких психологов и больниц. Если вы не там, где вас оставили, получите пулю в лоб. Любое перемещение только в сопровождении конвоиров. Второе – до момента вашего погружения в криокамеру вы будете под моим наблюдением, и я предупреждаю вас только один раз, прямо сейчас: не доставляйте мне неприятностей. Будете вести себя хорошо, я буду добрым. Будете создавать мне проблемы – я превращу эти дни до вашего погружения в сущий ад. Третье – если вы думаете, что с погружением ваши мучения завершатся, то, уверяю вас, вы заблуждаетесь. Я могу пробуждать вас каждое утро, выгонять на целый день на каторжные работы в близлежащем карьере, после чего вечером вновь погружать в криокамеру. И даже там я могу устроить вам ад, запуская ту симуляцию, которую сам решу. Вас будут насиловать, убивать, грабить, резать, топить столько раз, сколько я захочу. Вы будете просыпаться, блевать, страдать от боли и ужасов и без передышки вновь засыпать. И так до тех пор, пока ваш мозг не расплавится прямо в этом железном гробу.

После чего мои ребята сбросят ваше бездыханное тело в ближайшую канаву. Хотите провести заключение спокойно, – он указал на металлическую дверь здания и продолжил: – Когда вы войдете туда, просто делайте все то, что вам говорят. Понятно?

Все молчали, опустив голову. Но надзиратель, явно получая удовольствие от очередной попытки попрактиковать ораторские способности, в более жесткой форме переспросил:

– Вам понятно все? Отвечайте четко!

Мы все, как могли, ответили согласием. Кому в здравом уме захочется проходить через все, что он говорил? Хотя гарантий, что в итоге все равно не будет так, как он сказал, никто нам дать не мог.

Женщине, которая стояла ближе всего к конвоиру, неожиданно стало плохо. Пошатнувшись, она присела на мокрую плитку, чтобы не упасть в обморок.

Опираясь руками, касаясь ладонями мокрых и грязных плит, она попыталась приподняться, но было видно, что сил сделать это у нее не осталось. В какой-то момент парень, находившийся прямо за ней, решил помочь пожилой женщине, но в ту же секунду сам скорчился от боли в результате прилетевшего неожиданно удара прикладом в живот от стоявшего рядом с ним конвоира.

– Стоять ровно! – скомандовал говоривший до это го охранник. – Какого черта сюда вообще пригнали эту старуху! 523-й, – обратился он к одному изсопровождавших нас охранников, – забирай ее и уводи в цветочницу.

– Нет, прошу вас, – сквозь слезы простонала пожилая женщина, хотя ее стоны были настолько слабы, что особо никто из охранников на них не обращал внимания.

Их лица были скрыты пластиковыми масками, однако по общим действиям, которые они производили, было заметно, что для них она являлась обыденностью серых будней.

Подошедший к женщине охранник без всяких церемоний схватил ее за подмышку и с силой одернул вверх. Мне казалось, что от такого рывка он спокойно мог вывихнуть женщине плечо. Он подозвал еще одного конвоира. Они взяли женщину за руки с обеих сторон и поволокли по дорожке за корпус.

– Минус один, – рассмеялся широкоплечий надзиратель, обращаясь к оставшимся рядом с ним охранникам.

Раздался смех, который местами походил на обезьяньи возгласы. Она все равно не переживет погружение. Баба с воза, как говорится, – подхватил другой охранник.

– Ладно. Отставить смех, – скомандовал главный надзиратель. – Заводите этих. А я пока пойду перекушу. 412-й, кинь их в свободную камеру в подвале.

– Но там все занято, – ответил 412-й, – наверху есть место.

– Черт тебя подери. Сам потом будешь ходить за ними на верхние этажи. Подсели их к кому. Мне что, тебя учить, как надо делать?

– Будет сделано, – 412-й выпрямился в солдатскую стойку, приложив руку к голове, после чего скомандовал мне и парню двигаться дальше.

Ведший нас 412-й подошел к металлической двери, постучал в нее прикладом автомата три раза. Дверь открыл очередной охранник с маской на лице, но уже без армейского дождевика.

В воздухе неожиданно в момент, когда нас заводили в здание, раздался выстрел, от которого я непроизвольно вздрогнул. Он был недалеко. Казалось, за тем самым углом, куда повели женщину. Другие охранники не обратили на этот звук никакого внимания, словно это было в порядке вещей. Но мне сразу представилась та женщина, обессилевшая, которую застрелили так просто. Без сожалений и разбирательств, словно отход, была вычеркнута одна из жизней.

Войдя внутрь, мы оказались в узком и темном коридоре, в котором еле могли разминуться двое.

– Повернуться лицом к стене, ноги расставить, – скомандовал 412-й.

Повинуясь приказам, мы повернулись покорно к стене, рядом с которой стояли, пока охранник, впустивший нас в здание, закрывал входную дверь и открывал другую.

После того как массивная металлическая дверь открылась, 412-й скомандовал вновь выстроиться в ряд и следовать за ним вглубь здания по слабо освещенному узкому коридору, по бокам которого были расположены пронумерованные металлические двери.

***