Селестина

КАЛИСТО. Лучистые зеленые глаза, изогнутые брови, тонкий нос. Изящный рот и грудь. Высокая. О, кто сможет описать округлость её маленьких грудей? Кто не затрепещет, взглянув на них? А все, чего мне не дано видеть, наверно, неизмеримо прекрасней, нежели у той из трех Богинь, которой Парис присудил первенство.

СЕМПРОНИО. Все сказал?

КАЛИСТО. Так кратко, как мог.

Снова сел у корзины, кусает яблоко за яблоком и кидает в угол.

СЕМПРОНИО. Ну, ну. Чтоб ты не отчаивался, я берусь помочь тебе.

КАЛИСТО. Вряд ли это в твоей власти.

СЕМПРОНИО. Ручаюсь, все сделаю.

КАЛИСТО. Возьми себе парчовый камзол, в котором я ходил вчера.

СЕМПРОНИО. Награди тебя Господь за это и за многое другое, что ты мне еще подаришь. Если он будет меня так подхлёстывать, я притащу ему Мелибею прямёхонько в постель.

Калисто перестал кусать яблоки. Сел рядом с Семпронио на кровать, очень заинтересовался. Сидят два таких мужичка-корешка.

КАЛИСТО (шепотом, радостно). Как ты думаешь свершить это доброе дело?

СЕМПРОНИО. Живет тут неподалеку одна бородатая старуха колдунья по имени Селестина. Пожалуй, в этом городе больше пяти тысяч девственниц прошло через ее руки.

КАЛИСТО. Да-а? Могу я поговорить с нею?

СЕМПРОНИО. Я ее приведу, а ты подготовься, чтоб рассказ о твоем страданье был так же хорош, как лекарство, которое она даст. Оставайся с Богом!

КАЛИСТО. Да сопутствует он тебе! О, всемогущий Господь! Ты указываешь путь заблудшим, ты привел звездой своей царей Востока в Вифлеем и отвел их обратно на родину! Смиренно молю тебя, помоги Семпронио!

Не успел Семпронио выйти, как Калисто кинулся под одеяло и тут же уснул святым сном ребёнка. Во сне он видел только её, свою Мелибею…

Они шли по дороге Испании, по дороге детства, дороге первой любви. Светило солнце.

А вот это всё, что в Испании есть, шло, ехало, ползло, перекатывалось и кружилось вокруг них: и быки, и горы, и коррида, и Кармен, и кабальеро, и баски, и тореро, и, конечно же — титулярный советник Аксентий Иванович Поприщин, он же король Испании Фердинанд Восьмой.

Семпронио бежал по дороге, пыль фонтаном летела из-под его башмаков. Вот и дом Селестины. Семпронио принялся колотить в двери ногами. Селестина — у стола, на картах гадала, у неё для страху борода приклеена. Глянула Селестина из окна, кинулась к кровати, на которой дрыхнет её племянница Элисия в обнимку с Крито.

СЕЛЕСТИНА. Элисия! Семпронио, Семпронио! Спрячь Крито! Скажи, пришел твой двоюродный брат, мой родственник!

ЭЛИСИЯ (будит Крито). Прячься! Мой брат идет, я пропала!

КРИТО. Какой брат?

Селестина уже открыла дверь, впустила Семпронио. Элисия на себе потащила полупьяного Крито на чердак, закрыла его там. Бросилась вниз, давай быстро юбку натягивать, волосы у зеркала прибирать.

СЕМПРОНИО. Матушка, как я рад! Слава создателю, я тебя вижу!

СЕЛЕСТИНА. Сынок ты мой! Король ты мой! Я беспокоилась о тебе! И ты мог три дня прожить без нас? Элисия! Погляди-ка на него!

ЭЛИСИЯ (кричит из другой комнаты). О ком ты, матушка?

СЕЛЕСТИНА. О Семпронио!

ЭЛИСИЯ. Ах, горе мое! Сердце у меня так и прыгает. Что с ним стряслось?

СЕЛЕСТИНА. Да он тут, смотри! Я его обниму, коль ты не хочешь!

ЭЛИСИЯ (вошла, отшатнулась, стала причитать). Ах ты, изменник! Умереть тебе от вражеской руки! Чтоб тебя к смертной казни присудили! Чтоб тебе!

СЕМПРОНИО. Чего ты сердишься?

ЭЛИСИЯ. Три дня мы не виделись! Чтоб Господь никогда тебя не посетил! Горемычная я, только на тебя и надеялась, только с тобой и думала найти счастье!

СЕМПРОНИО. Э, скажи-ка, чьи это шаги там наверху?

ЭЛИСИЯ. Моего любовника. Правда. Подымись и увидишь.

СЕМПРОНИО. Иду.

СЕЛЕСТИНА. Оставь эту дуру, она от похоти и от тоски по тебе голову потеряла. Иди-ка сюда, потолкуем.

СЕМПРОНИО. Да кто там?

СЕЛЕСТИНА. Девчонка. Мне препоручил её один монах.

СЕМПРОНИО. Какой монах?

СЕЛЕСТИНА. Толстяк настоятель.