Селфи

– Понятия не имею. По крайней мере, теперь мы всё проговорили вслух.

– Но ее ведь не изнасиловали перед убийством?

– Нет, просто ударили по затылку и прикончили таким образом. Точка, конец.

– Ладно. Благодарю. Извини, Маркус, что не расспросил тебя обо всем в тот момент, когда ты передал мне эти записи.

Якобсен рассмеялся.

– Они находились у меня в течение двенадцати лет. Еще одну недельку я вполне в состоянии подождать… А ведь я знал, что рано или поздно мы это обсудим.

После телефонной беседы Мёрк принялся копаться у себя на столе. Куда, черт возьми, подевался второй листик?

– Гордон! Ассад! Скорее идите сюда! – крикнул он.

Из коридора послышался какой-то грохот, прежде чем два помощника предстали перед ним.

– На днях Маркус Якобсен дал мне две записки, и я никак не могу найти одну из них. Вы, случайно, не знаете, куда она могла подеваться? Это должен быть такой же листок в линейку, как вот этот.

Он продемонстрировал им бумажку с контрольным списком из четырех пунктов.

– Карл, знаешь что? Думаю, тебе надо заглянуть в ситуационную комнату, – предложил Ассад. – Гордон трудился не покладая рук.

Ходячая жердь немедленно извинился за то, что заходил в кабинет и, забрав бо́льшую часть документов, лежавших на столе Карла, снял с них копии. Но он понятия не имел, где теперь находится оригинал второй записки.

– Только не переживайте, ксерокопия висит здесь.

Мёрк проследовал за своим отрядом в комнату, где ему в глаза сразу бросились пять листов А3, прикрепленных бок о бок к доске для объявлений.

– Вот тут все пять дел, расследованием которых мы занимаемся в данный момент, – пояснил Гордон.

Он сказал «пять дел»? Откуда взялось так много? Карл скользнул взглядом по листам.

С левой стороны Гордон повесил страницу под названием «дело Розы». «Отец Розы погиб 18 мая 1999 года» – такова была единственная фраза, написанная на этом листе бумаги. Затем следовало дело Циммерманн, дело Стефани Гундерсен, дело о водителе, скрывшемся с места преступления, дело о грабеже на дискотеке и выстреле в исландку. Каждая страничка содержала краткие пояснения – время смерти жертвы и прочие важные сведения.

– А за каким лешим нам тут дела о водителе и об ограблении на дискотеке? – поинтересовался Карл. – Это не имеет к нам никакого отношения.

Гордон улыбнулся.

– Да-да, я прекрасно знаю. Но поскольку именно я больше всего общаюсь с телевизионной командой и вынужден отвечать на все их странные вопросы, я решил и эти дела разместить здесь; так мне проще следить за всем сразу.

Карл усмехнулся. Парень и впрямь себе на уме. Если он так стремится участвовать в расследовании этих двух дел, то почему не перебирается на третий этаж? Ему ведь предлагали…

– В общем, главное – чтобы Бьёрн правильно это понял. Тогда у меня не будет никаких претензий. Так где тут записка Маркуса?

– Я прикрепил оба листка с его заметками под дело Стефани, как вы сами можете убедиться, – произнес Гордон не без некоторой гордости.

Ассад не вытерпел.

– Карл, прежде чем изучать список, взгляни вот на эту фотографию, – с этими словами он выложил перед Карлом цветной снимок большого формата. – Гляди. Мы только что получили ее. Фотография сделана в две тысячи третьем году и представляет нашему вниманию девятый класс Больманс Фрисколе. Да ты только присмотрись!

Мёрк уступил настояниям коллеги. Это была ничем не выдающаяся фотография класса. Люди, чьи лица присутствуют на подобных кадрах, обычно начинают искренне ненавидеть снимок спустя пару лет после того, как он был сделан, а еще через много лет испытывают глубочайшее сожаление о том, что в свое время выкинули его в помойку. И что же тут необычного?

– Стефани Гундерсен стоит за спинами учеников в одном ряду с учителями, – заметил Гордон и ткнул пальцем в Стефани.

Карл кивнул – теперь и он узнал ее.

– А она и впрямь самая красивая из всех, – прокомментировал он. – Ну, и что дальше?

– Карл, вам надо смотреть вовсе не на нее, а на девушку, которая стоит перед Стефани и на плечи которой та положила свои руки.

Карл прищурился. У этой девушки были высоко забраны волосы, губы накрашены синей помадой, а взгляд улыбался и бросал вызов одновременно.

– Ее зовут Доррит Франк, насколько я могу судить по подписи внизу.

– Точно, – улыбнулся Ассад.

Почему он улыбнуся?

– Скажи, я никак не могу… ты намекаешь на то, что…

– Да, Доррит – это Дениса; в какой-то момент она сменила имя.

Карл почувствовал, как по спине его пробежал холодок.

– Неужели? А что с фамилией?

– Полное имя Денисы – Дениса Ф. Циммерманн. «Ф» означает Франк, уже проверили. А теперь посмотри на список родителей учеников, составленный Маркусом.

Мёрк наспех просканировал взглядом лист. Есть! Не Бирта Франк, как запомнилось Маркусу, а Биргит Франк. Биргит Франк Циммерманн.

Гордон отважился на небольшой комментарий:

– Я заметил это еще на табличке на ее подъезде, Карл, когда второй раз обходил окрестности Боргергэде. Какое огромное значение может иметь всего лишь одна крошечная буковка в инициалах!