Селфи на краю (СИ)

— Выпьешь три бокала шампанского и будешь танцевать до трёх ночи.

— Я же говорю, фигня. И вообще, я лучше тебя гадать умею! — Она схватила его за руку, и в её глазах промелькнули лукавые искорки.

Ларс уже жалел, что потратил на Светлану фотографию из обнаруженного на антресолях «Полароида»: комплименты и шутки её совсем не впечатляли, а главное, она, будто читая мысли, во всём опережала его.

Светлана рассматривала его ладонь, водя по ней указательным пальцем с кинжальчиком-ногтем.

— Это что? — Она указала на твёрдую мозоль.

— След от турника… — Ларс чуть смутился, и поэтому ответил чуть громче, чем говорил обычно. — Каждый день упражняюсь. А ты любишь спорт?

— Нет, люблю ВКонтакте посидеть…

Она лукаво взглянула на него, и этот взгляд показался Лаврову чем-то большим, нежели простое женское кокетство.

В ответ Ларс лишь помахал в воздухе фото из полароида. Очертания медленно обретали чёткость: появился силуэт Светланы и шпиль телевышки, маячивший вдали.

— Видишь, как быстро проявляется? У тебя шикарные волосы и они здесь хорошо видны.

— Я знаю. А это что? — Светлана ткнула ногтем в красное пятно на запястье.

— Бандитская пуля… — Он ненавязчиво погладил её по руке. — Ты настоящая Ваенга, ой, то есть Ванга.

На самом деле это был свежий след от крапивы. Утром Ларс схватил кучу вырванной с корнем травы, забыв надеть перчатки — к счастью до волдырей не дошло, но краснота осталась. Желая свернуть со скользкой словесной дорожки, он поднял со стола совсем проявившееся фото и взмахнул им, словно веером: на фоне разноцветной клумбы и пышных тополей улыбалась во весь рот «настоящая Ваенга». Вдали тонким обелиском возвышалась красно-белая телебашня.

— Твоя фотография. Смотри, как классно вышло!

Но Светлана продолжала «гадать». Красное пятно на запястье Лаврова пересекала татуировка, настолько мелкая, что почти невозможно было разобрать длинного, написанного витиеватыми буквами слова.

— А это что значит?

На вопрос о татуировке Ларс обычно отвечал так: «Здесь написан твой телефон, только я никак его не разберу, не поможешь?», но на этот раз он решил промолчать, ведь паузы всегда помогали ему выпутываться из трудных ситуаций. Поглаживая руку Светланы, он ждал подходящего момента, чтобы уйти. Игра не стоила свеч.

Разморённый жарой город ждал дождя, но в небе висели лишь два хилых, крайне неперспективных облачка. Вдруг Лавров вздрогнул от пронзительного сигнала. Сигналила светло-серая Lada Kalina, остановившаяся у тротуара.

— Что же ты телефон не просишь? — насмешливо спросила Светлана, вставая.

— Он мне не нужен, — улыбнулся Ларс, — наверняка ты дашь номер психбольницы или сауны.

Светлана выхватила у него фото, сунула в миниатюрную чёрную сумочку и, кивнув на прощание, не спеша пошла к машине.

Ларс разблокировал айфон, отыскал нужный номер и, дождавшись ответа, тихо произнёс:

— Юля, жду тебя через час на старом месте.

Он встал и направился к парку. Трава на аккуратно подстриженной клумбе пожелтела от жары. Войдя в парк, Лавров бросил беглый взгляд на летнюю кафешку, укрытую разноцветным навесом. Желтый, аляповатый дельфин-фонтанчик пускал воду изо рта. Похоже, ему одному было хорошо в этот жаркий день.

Пройдя через площадь, Ларс увидел у подземного перехода нищенку. Маленькая, полноватая женщина сидела в инвалидной коляске и, задумчиво глядя перед собой, теребила подол своего мешковатого платья. Казалось, она видела что-то, закрытое для других. Рядом сидела большая чёрная собака. На дне пластмассовой миски сиротливо поблескивали два медяка. Ларс вынул кошелёк. Не найдя мелочи, он, повинуясь какому-то странному порыву, положил в миску сто рублей. Нищенка подняла голову. Колючий взгляд светло-серых будто выцветших глаз на мгновение задержался на лице Лаврова.

— Не та твоя дорога, не та, — тихим, глухим голосом проговорила нищенка, — ветер сломается, ветер спасёт… Ветер сломается, ветер спасёт…

Ларсу стало не по себе.

— Это что, на вашем языке означает «большое спасибо»? — Он всегда прятал страх за шутками.

В ответ женщина лишь проворчала что-то невнятное и перекрестилась. Когда Ларс перешёл через дорогу, она всё ещё крестилась и бормотала…

========== Голубой карьер ==========

Наутро жара спала. Июль ещё не кончился, но в утренней прохладе уже таилось дыхание осени, и опавшие листья берёз поблёскивали в траве ярко-жёлтыми сердечками. Юля взяла Ларса за руку и решительно свернула к Голубому карьеру. В его душе шевельнулась тревога — нелепая, странная и необъяснимая — совсем не похожая на лёгкий приятный мандраж, посещавший его перед каждым разрывом отношений. Раньше он ожидал мимолётного, но опьяняющего чувства власти над сердцами, приходящего всякий раз после ухода очередной жертвы. Тогда он чувствовал себя всемогущим кукловодом, а теперь ждал лишь момента, когда можно будет уйти, сославшись на неотложные дела.

Чтобы унять волнение, Лавров поднял с влажной земли еловую шишку и запустил ею в одну из сосен. Отскочив от шершавой коры с глухим щелчком, шишка разбудила задремавшее лесное эхо и упала в траву.