Селфи с музой. Рассказы о писательстве

– Юрий Михайлович, – ответил он. – Всё очень просто: наш молодой актёр – чистый армянин, но родился и вырос в Сибири, а недавно вернулся на историческую родину. Я теперь его от этого выговора отучаю, хочу добиться «московской нормы». Пока ещё не получается…

7. «Смотрины»

В разгар скандала вокруг «Золотой маски», начавшегося со статей в «ЛГ», в том числе и моих, режиссёр Богомолов брякнул в Интернете, что он-де ни за что не поставит пьесу Полякова. И ведь правда: не поставит. Чтобы ставить мои вещи, натужной новизны и упоения собой мало, нужны талант и профессионализм. А талант – не имплант, не вставишь туда, где не хватает…

Можно понять отчаяние моих идейно-эстетических супостатов, когда в ноябре 2015 года в Москве прошёл международный театральный фестиваль «Смотрины», целиком посвящённый моей драматургии. Первый фестиваль живого автора за четверть века! В течение двух недель в Москве и за её пределами, по всей стране, на аншлагах было сыграно полсотни спектаклей, поставленных по моим пьесам и прозе. Открылись «Смотрины» в переполненном зале МХАТа имени Горького 1 ноября, а завершились 17 ноября в забитом публикой Театре сатиры.

В те дни в Москве было показано 12 спектаклей, привезённых из Кирова, Пензы, Белгорода, Еревана, Чимкента, Петербурга, венгерского города Кечкемет, Костромы и Симферополя… Сыграли четыре спектакля по пьесе «Как боги», три по «Однокласснице», две по «Хомо Эректусу», а также «Левую грудь Афродиты», «Небо падших» и «Козлёнка в молоке»… На каждом представлении зал был полон, о чём с удивлением, переходящим в негодование, писала «Новая газета». Обидно же, когда на спектаклях нелюбимого автора, даже привезённых из провинции, чуть ли не в проходах стоят, а на пьесах твоих «любимцев» полупустые залы вовсе становятся безлюдными после антракта.

Приехавшие на фестиваль коллективы практически ежедневно выступали на сцене Театра «Модерн», где гостей принимала художественный руководитель Светлана Врагова. Должен заметить, тут не обошлось без того, что я называю опоясывающими рифмами судьбы. На Спартаковской площади в здании Хлебной биржи, где в конце 1980-х разместился Театр «Модерн», в советские годы был Дом пионеров Первомайского района, где я перепробовал себя почти во всех видах творчества – от струнных инструментов до театрального кружка, но особенно долго продержался в изостудии, которой руководил живописец Олег Осин. Именно в Доме пионеров я впервые увидел живых писателей и даже смог с ними поговорить. В большом зале, там, где с успехом спустя почти полвека будет идти мой спектакль «Он, она, они…», мы, затаив дыхание, слушали замечательную писательницу Наталью Кончаловскую. Она читала нам новую главу из стихотворной книги «Наша древняя столица», а потом рассказала, как в соавторстве с мужем, поэтом-орденоносцем Сергеем Михалковым, сочиняла басню про упрямых баранов, встретившихся на узкой тропинке:

И ответил баран: «Ме-е!
Ты в своём ли бараньем уме?»

Думал ли я, ученик третьего класса, что через 30 лет буду весьма близок с Сергеем Владимировичем, который полушутя назовёт меня «последним советским писателем»?

Особенно мне запомнилось обсуждение с участием Льва Кассиля только выпущенной в свет его повести «Будьте готовы, ваше высочество!». Действие происходит в советском Крыму, в пионерском лагере «Артек», а герои – простая советская девочка Тоня и наследный принц одного из экзотических королевств, дружественных СССР. История по тем временам не такая уж фантастическая: дети и внуки руководителей стран так называемого третьего мира охотно учились и отдыхали в Советском Союзе. Лев Кассиль, внешне очень похожий на диктора Юрия Левитана, внимательно слушал выступления юных читателей, подготовленные явно не без помощи учителей, снисходительно кивал, подробно отвечал на вопросы. С грустной улыбкой он реагировал на нашу готовность немедленно отправиться в далёкую южную страну, чтобы бороться с проклятыми «мерихьянго», устроившими там переворот и лишившими юного принца трона.

– А кто они такие, эти «мерихьянго»? – вдруг спросил прежде молчавший мальчик в очках. – Я смотрел в словаре и географическом справочнике – там таких нет.

– Конечно, нет… – удовлетворённо кивнул писатель. – Это слово я придумал сам.

– А разве можно придумывать слова?

– Писателям можно. Если постараться, то придуманное слово может даже потом остаться в языке.

– Как это?

– Ну вот ты… Как тебя зовут?

– Юра Поляков.

– Вот ты, Юра Поляков, знаешь, например, такое слово «промышленность»?

– Знаю. У меня мама в пищевой промышленности работает.

– Очень хорошо! А ты знаешь, что раньше такого слова в русском языке не было, а придумал его писатель Карамзин? Знаешь?

– Нет. А как вы придумали слово «мерихьянго»?

– Очень просто. Они кто? Враги. А у нас кто враги?

– Фашисты! – подсказали сразу несколько голосов.