Селфи с судьбой

– Так у Зои в магазине! Ну, у Зои Семёновны, которая ещё экскурсоводом служит! Она магазин держит, там всякие скатерти, вышивки, кружева, бабская дребедень! Лилия-то Петровна страсть как любила прикупить чего-нибудь. Такого, говорит, полотна в Голландии не найдёшь!.. И покупает, Зойка-то и рада, кто там чего у ней берёт, слёзы одни. И в тот раз зашла. Ну, чегой-то спросила, а Зойка говорит: здесь нету, а дома есть, сейчас до дому сбегаю! И побежала, а Лилия в магазине одна осталась. Зойка возвернулась, а та на полу лежит и уж не дышит. Ну, сколь она бегала? Минут десять-пятнадцать, не боле. Тут полиция, Гошка прибежал. На покойницу вытаращился, рот открывает, чисто окунь! Ну, потом вырвало его в кустах-то, а как же, молодой пацанчик. Ну, в Ярославль стал названивать, а чего названивать, когда уж всё… Но! Не мог Петрович Лилию удушить, хоть у него, пьяного, какой-то ейный платок нашли или галстук, что ли!

– Секундочку, почему не мог-то?! – всё же встрял в разговор профессор Субботин. – Ведь если у этого алкоголика нашли какую-то вещь убитой…

– Помолчи, – властно сказал дедок. – Вот все вы такие, скороспелые! Не знаю, откуда там этот платок взялся, и знать не хочу, только Петрович сроду в Зойкин магазин не заходил и не зашёл бы никогда!

– Почему?

– А потому, Зойка – его бывшая, – как будто пропечатал старик и торжествующе откинулся назад. – Он из-за неё и запил, может!.. Когда она его на развод поставила!

– Что значит – поставила на развод?

– Ну, по суду с ним развелася, да ещё алименты с него потребовала. Он тогда сказал – не видать Зойке с меня ни копеечки, с завода уволился и стал горькую пить.

– Прекрасная месть, – оценил профессор. – Элегантная.

– Да ну тебя, чего языком мелешь!.. Вот менты приехали, всех алкашей местных обошли, у Петровича из кармана финтифлюшку Лилину выудили, составили протокол, и – готово дело! Сидит Петрович в Ярославском СИЗО, как будто он и убил. Вон даже в газете пропечатано! Раскрыто по горячим следам! По каким таким следам, спрашивается…

Илья подумал немного, стянул с шеи наушники и засунул в карман.

– Так, хорошо. А водитель этой дамы где был? Вы сказали, её водитель возит.

– Дак о чём и речь, парень! Не было в тот раз шо́фера при ней, и где он обретался, и на чём она приехала, одному богу известно. Нет, потом-то, уж когда она… того… померла… подкатила машина, и шо́фер выскочил, убивался за ней, как за матерью родной, но к магазину она пешком пришла, и Зоя божится, что не было автомобиля!

– Откуда она могла прийти? Из Москвы?

– Не иначе так! И Клавдия ничего не видала, я тебе про неё толковал, про Клавдию-то! Она утром за грибами маханула. Тоже баба несчастная, почитай, круглые сутки у плиты колготится, и бобылка, мужика-то нету. Вот у ней одно развлечение – в лес наладиться. Она, бывает, всякого впрок наготовит, бабам кухонным, подручным своим, ценные указания раздаст, и в лес, дух перевести. Ну, к обеду завсегда обратно на месте, на кухне, стало быть, а куда ж ей деваться, без неё всем делам остановка выходит. Дак она возвращаться одной дорогой могла, стало быть, мимо Зоиного магазина. И Петровича она там не видала, ничего не видала.

– Кто такая… Клавдия?

– Как кто?! Повариха из «творчества»! Ох, знатная повариха! Так сготовит, вместе с тарелкой съешь и не заметишь! И из себя видная, нигде господь не обидел. А ты разве не в «творчество» следуешь, парень? По виду тебе туда прямая дорога.

Илья Субботин оттеснил профессора и сказал, что да, он в Дом творчества.

– А ты по какой части? Артист или, может, писатель?

– Пожалуй, писатель, – согласился Илья.

– А чего писать-то будешь? Роман? Или, там, поэму?

– Я ещё подумаю, – сказал Илья. – Пока точно не знаю. Поэму хорошо бы.

– Вот Клавдиной стряпни и отведаешь! Она там с утра до ночи пропадает, в доме этом, на кухне! Харч приготовляет. Творческие все прожорливые, страсть! Особенно когда выпьют.

– А вы с директором знакомы?

– Мы? С Олег Палычем?! Куда нам, пентюхам немытым! Олег Палыч высоко летает, его телевизор показывает – то здесь его за инициативу наградят, то там. Инициатива – это, стало быть, село Сокольничье и мы, его обитатели! А ты, может, и познакомишься. В «творчестве» об эту пору народу немного, десяток человек, а Олег Палыч во всё сам входит, очень о гостях печётся. Особенно после того, как Лилия Петровна так неудачно заехала!.. Клавдея рассказывала, он уж ахал и охал – распугают народ, ездить перестанут, сроду у нас тут смертоубийства не было. Ни при Советах, ни при новой власти. А без народа нам куда? Некуда. Народ есть – денежки капают, а нет, так и… щи пустые.

Электричка взревела и стала плавно притормаживать.

– Тебе сходить, парень, – озабоченно сказал дедок, глянув в засиневшее окно. – А мне на следующей. Раз ты в «творчество», так повидаемся ещё, все на одном пятаке толчёмся, все в Сокольничьем. В Воскресенскую-то церковь сходи, красотища там неописуемая!..

– Непременно, – пробормотал вежливый профессор, – благодарю вас.

– Бывай, бывай, – развеселился старик.