Сэлинджер

Частью психического заболевания Чэпмена было его помрачение на борьбе сил зла и добра в мире. Он слышал голоса, которые считал голосами посланцев зла. Он говорил, что слышит эти голоса внутри себя. Это – классическое помрачение при шизофренической паранойе. Несколькими годами ранее Чэпмен пытался совершить самоубийство. А теперь он прочитал статью в Esquire и обрел новую миссию. Леннон оказался дутой фигурой, и Чэпмен решил, что должен что-то с этим сделать.

Джей Мартин: После того, как Чэпмену не удалось совершить самоубийство, его идентификация с Ленноном стала приобретать все более зловещие черты. Чэпмен спроецировал свои позывы к самоубийству на объект, с которым идентифицировал себя. Чтобы убить плохое в себе, ему надо было убить своего двойника, Леннона. Как только он решил, что Леннон – подделка, предатель идеалов его поколения, проходимец, он решил, что, убив Леннона, он убьет и все дурное в самом себе. Очевидно, что Чэпмен стал рассматривать свою задачу как очищение своих фантазий. Если он сможет убить мошенника – сорокатрехлетнего бизнесмена Леннона, который много смотрел телевизор и имел 150 миллионов долларов, сына, которого он любил до безумия, и жену, которая перехватывала его телефонные звонки (такое описание Леннона дал сам Чэпмен), это станет поражением самого сатаны. В результате мир и сам Чэпмен очистятся. И Чэпмен созвал свой кабинет [выдуманный больным сознанием Чэпмена управляющий комитет, работавший под его руководством] и внес в этот кабинет предложение: он, Чэпмен, убьет мошенника Джона Леннона.

Джон Винер: Джон Леннон в течение четырех лет отчасти отстранялся от мира. Я считаю это временем выздоровления, исцеления Леннона от всей той шумихи и всех невзгод продлившейся два или три года борьбы за иммиграцию. Леннон хотел растить маленького сына Шона. А в 1980 году Леннон вернулся к музыке, чего его поклонники уже давно желали. Последняя запись Леннона вышла в 1975 году, и пять лет он молчал. В декабре 1980 года Леннон вернулся в студию. Он записывал музыку. Он выпустил сингл «Начиная заново». Этот сингл должен был стать частью нового альбома. Леннон возвращался после периода отсутствия.

Темой статьи в Esquire была продажность Джона Леннона. Джон Леннон – мошенник, подделка, липа.

Лоуренс Гробел: Да только посмотрите на этого парня. Он, знаете ли, большая рок-звезда. Разъезжает на лимузине. Все это – ненастоящее, говорит Чэпмен.

Марк Дэвид Чэпмен: Ну да, Леннон – фуфло. Липа[549].

Дж. Рейд Мелой: В романе «Над пропастью во ржи» это слово использовано более тридцати раз… Да и глагол «убить» встречается в книге часто.

Лоуренс Гробел: Хотите, чтобы я научил вас тому, что такое реальность… БАХ!

* * *

Джек Джонс: Вернувшись на квартиру Ривс [подруги детства Даны Ривс, заместителя шерифа округа Генри, Джорджия], Чэпмен признался, что привез из Гонолулу в Нью-Йорк пистолет. Чэпмен сказал, что купил пистолет для самозащиты, поскольку при нем была крупная сумма наличных денег, и он опасался, что в закоулках Нью-Йорка, где так много насилия, на него нападут и ограбят. Ривс он сказал, что не привез с Гавайев боеприпасы, и объяснил, что не смог купить патроны в Нью-Йорке. Чэпмен сказал Дане, что хотел бы иметь несколько патронов для пистолета, который лежал в чемодане под кроватью в его гостиничном номере…

Чэпмен отказался от стандартных патронов с пулями с закругленными головками, которые поначалу предложила ему Ривс. Он хотел иметь боеприпасы, обладающие «реальной останавливающей силой» – как он сказал, «просто на всякий случай». Он выбрал пять патронов Smith & Wesson Plus P с экспансивными пулями, которые должны с губительным эффектом раскрываться в мягких тканях людей, становящихся целями… Просто на всякий случай[550].

Стефан Линн: Попав в цель, такие пули разрываются и увеличивают раны. Чэпмен знал об этом. Он знал, что могут наделать эти пули.

Джон Винер: В дальнейшем Чэпмен будет говорить, что хотел стать Холденом Колфилдом. Это было здоровым желанием. Колфилд был одиноким и беспокойным, но на удивление здравомыслящим юнцом. У Чэпмена был момент просветления, когда он вернулся в Нью-Йорк из Атланты в конце ноября. Он позвонил жене и сказал: «Я одержал великую победу. Я возвращаюсь домой». Он записался на прием в психиатрической клинике Гонолулу. Прием был назначен на 26 ноября. Чэпмен был прав: это решение было великой победой, победой здравого ума над силами, терзавшими его изнутри. Но этот момент прошел. Чэпмен так и не пришел в клинику, а через неделю он начала бродить возле «Дакоты». Марк Дэвид Чэпмен проиграл войну с самим собой.