Сэлинджер

Том Вулф: Должен сказать, его стиль заразителен; собственно говоря, этот стиль можно увидеть в моем маленьком рассказике, опубликованном в журнале. Мой рассказ называется «Раскрашенный как леденец обтекаемый малыш с мандариновыми хлопьями». Одной из особенностей, позволявшей прозе Сэлинджера иметь такое личное звучание, было постоянное использование им выражений вроде «Если в самом деле хотите знать правду, то случилось вот что» и всевозможные другие мелкие обороты, которыми люди пользуются в разговорах. Обычно такие обороты снимают при редактировании, но у него не сняли.

Бен Ягода: «Рыбка-бананка» произвела сильный шум. Сэлинджер стал сенсацией в литературном мире. Его рассказы по-прежнему отклоняли (почти никому не удавалось пристроить все свои произведения в New Yorker), но он добивался успеха более чем в половине случаев.

* * *

Дэвид Шилдс: Месяцем ранее в журнале Cosmopolitan был опубликован рассказ Сэлинджера «Опрокинутый лес». В нем Сэлинджер поднял темы, которые будет разрабатывать всю жизнь: цену искусства, отношение искусства к духовности и алкание духовности. Персонаж рассказа Рэймонд Форд пишет: «Не пустошь – опрокинутый, могучий лес, ушедший кронами под землю глубоко…»[233] Это – прямой ответ на «Бесплодную землю» Т. С. Элиота.

Дж. Д. Сэлинджер (рассказ «Опрокинутый лес», Cosmopolitan, декабрь 1947 года):

– Слушай, – сказала Корин, – ты считаешь, что он немного психованный. Я не согласна с тобой, Бобби. Это неправда. Он… он сдержанный. Он добрый, он ласковый, он…

– Не будь дурочкой, Корин. Психованней не бывает. Другим он быть не может. Не будь дурочкой. Он по уши увяз в своем психозе…

Словно почувствовав, что надо немедленно мчаться в убежище, Корин отложила книгу. Многоквартирный дом, казалось, вот-вот накренится и, рухнув, погребет под собой всю Пятую авеню до самого Центрального парка[234].

Дэвид Шилдс: В книге The Fiction of J. D. Salinger («Художественные произведения Дж. Д. Сэлинджера») Фредерик Л. Гвинн и Джозеф Д. Блотнер объединяют рассказы «Опрокинутый лес» и «Братья Вариони» в группу, которую они назвали «мелодрамами уничтоженного художника». Суть этих мелодрам заключается в том, что «Сэлиднжер бьется с темой, которой он хочет овладеть, но которую он, по-видимому, не понимал». Не понимал потому, что был слишком близок к теме.

Фредерик Л. Гвинн и Джозеф Л. Блотнер: В полудюжине [своих ранних рассказов] Сэлинджер вводит симпатичных персонажей, которые под влиянием того же опыта Второй мировой, какой получил и сам писатель, обретают мировоззрение, имена и отношения, кульминацией которых станут Колфилд и семья Глассов. Впоследствии автор будет чувствовать себя дома с этими вымышленными им персонажами[235].

Дэвид Шилдс: В феврале 1949 года журнал Good Housekeeping опубликовал рассказ «Знакомая девчонка». Рассказ, который Сэлинджер первоначально назвал «Вена, Вена», был основан на воспоминаниях автора о Вене 1937 года, до аншлюса. Повествование ведется от лица Джона, который, как и автор, бросил колледж и является другим «я» автора. Джон говорит: «Мой отец спокойно уведомил меня о том, что мое формальное образование завершено». Отец отправил Джона в Париж и Вену изучать семейный бизнес и изучить «пару языков, которые будут полезны фирме». Джон проводит в Вене пять месяцев и влюбляется в девушку по имени Леа.

Эберхард Элсен: Этот рассказ отражает ранние попытки Сэлинджера писать пьесы. Молодой американец читает пьесу, которую написал для молодой венки, учившей его немецкому языку.

Глория Мюррей: Должно быть, он знал девушку, о которой написан рассказ, хотя там впрямую об этом и не сказано. Он всего лишь говорит, что этот рассказ был написан очень быстро[236].

Дэвид Шилдс: Рассказ «Знакомая девчонка» омрачен захватом еврейского квартала нацистами в 1938 году. Маргарет Сэлинджер уверена, что хотя ее отец и покинул Вену за месяц до аншлюса, который произошел 12 марта 1938 года, он, по-видимому, знал от семьи, с которой подружился в Вене, о грядущем уничтожении еврейского квартала, где он жил. Сэлинджер был молод, влюблен, а его еврейское происхождение внезапно стало угрозой для людей, которых он любил.