Селитра

Как загружали два последних вагона, я помню плохо. Всё плыло перед глазами, словно в тумане. Помню только, как всё время дико ржал Каза, тряся своим нескладным неспортивным телом и наставлял меня Сява:

— Бери мешок и бросай его, как тряпку, будто он ничего не весит!

К концу второй смены я, действительно, перестал чувствовать груз. 50–килограммовые мешки казались мне даже не тряпкой, а какими — то снежинками, которые я небрежно смахивал со своих плеч.

После работы Сява предложил «забить» еще один «косячок», но я, сославшись на неотложные дела, отказался и поспешил домой.

— Ладно, покедова, мужики!

— Мужики в поле землю пашут, — недобро отозвался Каза.

— Остынь, он же зону не нюхал, по фене не ботает, — урезонил его Сява.

Оглянувшись, в бледном свете синей луны я увидел, как по крыше последнего вагона передвигается какой — то темный силуэт. Я плотно зажмурил глаза, потряс головой и снова разомкнул веки — фигура исчезла, как будто в вагон провалилась!

«Надо же, уже и глюки начались», — подумал я и прибавил ходу.

3

На следующее утро был большой кипиш. Подходя к проходной, я увидел, что наш химкомбинат окружило оцепление солдат в красных погонах.

По территории завода тоже шарили «краснопогонники», едва сдерживая рвущихся с поводов и бешено лающих собак. Возле кабинета начальника селитрового цеха столпилась куча народу: грузчики, фасовщицы и другой технический персонал. Здесь был даже Гога — его на самом деле выпустили, Сява не соврал. Но на его бледном вытянутом лице застыло плохо скрываемое страдание. Видно, хорошо попрессовали ночью в кутузке, — менты умели бить, не оставляя следов.

Завидев меня, Гога, поздоровавшись, поблагодарил:

— Спасибо, братан. Выручил вчера.

— Свои люди — сочтемся.

— Сява деньги передал?

— Ага, не переживай.

Из кабинета вылетел перепуганный начальник цеха, когда он волновался, щеточка его коротко остриженных усов, смешно топорщилась.

— Зэка ищут, кто — то все же капнул, — успел шепнуть мне Рустам перед тем, как меня вызвали на допрос менты.

— Ты вчера во вторую смену работал? — грубо спросил один из следаков, удобно расположившись на стуле начальника цеха и нервно постукивая тупым концом карандаша по столу.

— Ну я.

— Не нукай, не запряг! Видел вчера на участке беглого зэка?

— Какого зэка? — сделал я удивленный вид.

— Ты мне дурочку из себя не корчь! Того самого зэка, которого вы в своей раздевалке пригрели. Телогреечку постелили, лежанку устроили, благодетели, вашу мать! Где он прячется, ну, говори!

— Не знаю я никакого зэка, никогда не видел и не слышал.

— Та — ак, комедию решил поломать… Ну — ну, сейчас я тебе поломаю… А это что! — следователь нагнулся и, достав с пола старый рваный бушлат, бросил мне его в лицо.

— Чья это телогрейка? — следователь соскочил со стула, быстро подбежал ко мне и, брызгая слюной, начал орать. — Ну, говори, быстро! Это ты ему принес, ты? Говори, быстро!

— Это не моя телогрейка, — стараясь сохранять спокойствие, ответил я.

— Та — ак, сами признаваться не хотим… А скажи — ка, дружок, ты бывал в Гиждуване? — вдруг сменил тон следователь.

— Где? — не понял я.

— В Гиждуване, придурок!

— Нет.

— Так вот, поезжай в Гиждуван, купи там на базаре ишака и крути ему мозги, а мне не надо! — стал опять кипятиться мент. — Пока по — хорошему спрашиваю, где прячется зэк?

— Я же сказал, не знаю.

— Та — ак, со следствием сотрудничать, значит, не хотим… А наркотиками промышлять хотим, — следователь достал из кармана спичечный коробок, который был набит зеленым пластилиновым веществом. — Это твоя анаша?

— Нет, не моя.

— Как же не твоя? — деланно удивился мент. — Как же не твоя, если мы ее в раздевалке в твоем шкафчике нашли!

— Я анашу не курю, я спортом занимаюсь, — твердо возразил я.

Второй следователь, тихо до этого стоявший в углу кабинета, приблизился ко мне и произнес мягким вкрадчивым голосом:

— Ну что ты упрямишься? Скажи, когда ты в последний раз видел беглого заключенного и иди подобру — поздорову. Нам больше от тебя ничего не надо.

Я молчал.

— Ты же грамотный парень, спортсмен вон, — продолжал обволакивать меня своими вкрадчивыми речами «добрый» следак. — На комбинате давно работаешь?

— Около 5 лет, но на селитре только второй год.

— Женат?

— Да.

— И дети есть?

— Дочь.

— Отдельно живете? Квартира есть?

— Пока нет, в очереди стою.

— Обещают?

— Обещают.

— Вот видишь, ты же нормальный парень, положительный, семейный. Мы твоему начальству письмо благодарственное чирканем, за помощь следствию, так сказать. Глядишь, тебя в очереди на квартиру подвинут. Тебе же о семье заботиться надо, жизнь семейную, так сказать, обустраивать. Согласен?

Я кивнул.

— Ну вот и молодец! Расскажи — ка нам, братец, все, что знаешь о беглеце. А может, еще каких посторонних людей видел на территории завода, а?

Я отрицательно помотал головой.

— Ну что у тебя может быть общего с этими ублюдками? Подумай, кого ты покрываешь! Расскажи, что видел и иди себе с миром. А о нашем разговоре никто не узнает, слово офицера!

Я молчал.