Сельва не любит чужих

В такт резким выкрикам Правой Руки Подпирающего Высь на помосте для почетных зрителей одобрительно кивал Александр Эдуардович Штейман.

Он был полностью согласен с оратором!

Туземный выблядок, посягнувший на жизнь землян, вне всякого сомнения, заслуживает смерти. И не просто смерти, а мучительной, специально придуманной, с изысками и сложным, хорошо проработанным ритуалом. А не расстрела или виселицы, на чем настаивал в ходе суда глава Администрации. Но! Вопрос о мере наказания был крайне деликатен, и вот именно этого никак не мог взять в толк дундук-подполковник.

Увы, прилюдная мучительная казнь была невозможна. Как и виселица, как даже и невинный расстрел. Потому что слишком много труда положили психологи Компании на то, чтобы вбить в головы аборигенам простенькую мысль: никто не властен казнить высокорожденных. Один только Тха-Онгуа определяет их судьбы, и ниточки их жизней в перстах его.

Таков краеугольный камень субординации королевства Нгандвани, и нельзя поручиться за лояльность рядовых строителей, если увидят они, как легко пролить кровь вельможи…

Значит, есть лишь один выход. Прилюдно унизить преступника, что вполне во власти короля, а затем бросить в земляную тюрьму…

– И да пребудет он там, в обители Ваарг-Таанги, до тех пор, пока не истечет сезон вторых дождей, – завершая речь, Ситту Тиинка уже слегка охрип. – Если помилует его Безликая по просьбе Тха-Онгуа, то пусть вернется нечестивец в мир живых очищенным и оправданным!

Генеральный представитель слегка хлопнул в ладони.

Он лично придумал этот приговор и сам написал его, до последней строчки. Но все равно восхитился, услышав, так, словно документ был порождением чьего-то иного, до крайности изощренного ума. Это было не просто умное решение, нет, оно было еще и ослепительно красиво: отдать аборигена на суд его же божков! Ваарг-Таанга Ваарг-Таангой, но пусть-ка попробует ублюдок выжить в сырой яме, когда вместе со вторыми дождями в долину заявятся Желтые Сестры! А если все пять лихорадок минуют его, то поглядим, окажутся ли столь же милосердными паучки, чей белесый яд в дни больших ливней становится не просто мучительно-жгучим, но беспощадно смертельным…

Доселе никто еще не выживал в земляной тюрьме!

Страшными станут последние часы жизни мерзавца-князька, и только после почетных, положенных высокорожденным похорон можно будет сказать, что преступник искупил свою вину.

Разве плохо придумано? Отлично! Больше того, ве-ли-ко-леп-но! И надо быть таким тупоголовым бараном, каков есть господин Харитонидис, чтобы, вопреки очевидному, упорно настаивать на расстреле!

Канги Вайака, видите ли, отличный воин, а подполковнику действительной службы, извольте понять, претит лицемерие. Он тычет в глаза офицерской честью! Между прочим, господин Штейман тоже офицер. И пусть даже его выгнали из криминалки за вымогательство, но это случилось давно, и все было результатом интриг, и вообще, ничего такого не было, а если и было, то кому какое дело? Он – офицер, и не надо лишний раз лечить его россказнями о каких-то там высших ценностях!

И он настоял на своем! Губернатору пришлось утереться, потому что контакты с туземцами лежат в сфере компетенции Генерального представителя Компании. Единственное, что смогла сделать бессильно злобствующая горилла в подполковничьих эполетах, это демонстративно отказаться присутствовать на церемонии. Плевать! Можно подумать, Александр Эдуардович восплачет от невозможности иметь рядом с собою столь приятного соседа! А кроме того, оно, может, даже и к лучшему. Налицо явный саботаж, и уж поверьте, сие будет надлежащим образом отражено в рапорте господина Штеймана, посвященном злоупотреблениям и бесчинствам главы планетарной Администрации…

– С-сука, – привычным словцом подбил итоги Шурик. – Суч-ара!

И одновременно с этим окончил чтение верховный прокурор Ситту Тиинка.

– Начнем же! – сухо усмехнувшись, приказал он.

Помощники палача тотчас подали ему необходимое, и Засуха-на-Сердце приблизился к столбу, на ходу расправляя длинный, толщиной в детскую руку кнут, сплетенный из полосок оольей кожи…

Конечно, не пристало ему, главе Тех, Кто не Спит в Ночи, самолично приводить приговоры в исполнение. На то есть специальные люди, избранные Могучими. Но в данном случае ситуация была совсем иной. Неприкосновенен для низкорожденных Канги Вайака, ибо священно тело его. Кто вправе поднять кнут на Левую Руку Подпирающего Высь? Всякий ответит: никто, кроме Правой Руки!

Отведя назад кулак, сжимающий короткое кнутовище, Ситту Тиинка чуть пошевелил им, и ремень тихо щелкнул.

– Бей, барабанщик! – прозвучал приказ.

Раскат грома сотряс Твердь.

Гибкая змея взметнулась в воздух, со свистом рассекла его и обвилась вокруг столба, на кратчайший миг словно бы прилипнув к блестящему от пота телу казнимого.