Сельва не любит чужих

Блокнот покойного гражданина Баркаша И.Б., предоставленный властям пламенным патриотом Анатолем Баканурски, ожидающим в приемной, содержал в себе убедительнейшие доказательства сего прискорбного, но объективного факта.

Начать хотя бы с шифра!

Откуда, позвольте спросить, у заурядных мафиози мог появиться новейший, только-только разработанный правительственными службами код? Что, уже и в Департаменте Контрразведки начали приторговывать сверхсекретными документами?..

– Брред, – поддакнул Григорий, уже успевший свернуться в клубочек на уютных хозяйских коленях. – Куррвы!

Такое понимание адъютантом трагизма ситуации не могло не обрадовать, хотя показывать этого не следовало.

– Курвы, – пожал плечами Эжен-Виктор. – Безусловно, курвы. За кред Родину продадут и не вякнут.

Впрочем, код – это еще цветочки. Ягодками, как и следовало ожидать, оказалось содержание.

Там было все: от торговли наркотой (в пределах Валькирии и на вывоз, рейсовиками) и заказных убийств до сложной, великолепно отлаженной системы рэкета, охватившего своей сетью практически все вольные поселения и немалую часть Котлова-Зайцева. Причем, как оказалось, самую неприглядную роль во всем этом безобразии играло руководство Представительства Компании. Тот самый орган, тесно сотрудничать с которым главе Администрации категорически предписывал правительственный циркуляр.

Но мало того! Уже не ограничиваясь обычной уголовщиной, эта шпана при галстуках позволила себе влезать в политику. А значит, посягнула на непосредственные прерогативы планетарной Администрации. И вот этого господин подполковник терпеть не намеревался ни минуты. Одичали колонисты или нет, но они оставались полноправными гражданами Федерации, и он, Эжен-Виктор Харитонидис, не даст их в обиду распоясавшимся бандюгам. Тем паче что и вмешательство землян во внутрипланетарные конфликты безусловно запрещалось теми же правительственными циркулярами.

– Так что будем делать, Гриня? – вполне серьезно спросил губернатор, уже не очень помня, что беседует не с человеком, а с чем-то вроде попугая. – Делать, я говорю, что будем, а?

Свинка задумалась, забавно наморщив пятачок.

– Воррры? – вопросом на вопрос ответила она, поразмыслив, и тон ее сделался категоричен. – В тюрррму! На нарры!

Харитонидис печально покачал головой.

– Нельзя, братишка…

– Стрррусил? – съехидничала свинка. – Трррясет?

Нет, максималист Григорий не хамил, а попросту подначивал, провоцируя на активные действия.

Но он был всего лишь свинкой, притом – пегой, а потому многих тонкостей не понимал. Да, конечно, Эжен-Виктор мог без труда почистить местные притоны. Четверть сотни гвардейцев Администрации в условиях Валькирии представляли собою силу, связываться с которой не рискнула бы никакая шпана.

А что прикажете делать потом, после арестов?

Вся головка мафии, как явствует из кожаного блокнота, завязана на строительстве дороги, а строительство не должно прекращаться ни на минуту. Это дело не только Компании, но и всей Федерации. А следовательно, и подполковника Харитонидиса. Ладно. Устроим пару облав, возьмем кого надо с поличным, сунем в пресс-хату, расколем. Это не проблема…

Проблема в том, что делать дальше. Все равно ведь придется выпускать. Пускай даже под расписку. В результате итог будет как раз обратным желаемому: братва убедится в своей незаменимости и обнаглеет до отказа…

– Прррипугни! – настаивал упорный Гриня. – Хрррустни Шурррика!

Губернатор заинтересованно насторожился. Вот это предложение было вполне разумно!

Всех, понятное дело, не пересажаешь. А вот «хрустнуть Шурика», как образно выразился умничка адъютант, вполне можно и без особого ущерба для строительства. Что такое, спрашивается, господин Штейман? Не путеец, не металлург, не чертежник. В сущности, вообще никто. Любые претензии со стороны Компании отпадут сами собой, как только компетентные органы намекнут о существовании кожаного блокнота. А шпана, углядев судьбу пахана, на какое-то время, безусловно, присмиреет. Наложит в штаны и уйдет в схроны. И то хлеб…

Тем более, не стоит отрицать всем известное, на Александра Эдуардовича у главы Администрации давно уже чесались кулаки.

– Что-то в этом есть, Гришенька, – задумчиво протянул белобрысый викинг. – Определенно, золотце ты мое, в этом что-то есть…

Измозоленный палец осторожно, едва касаясь, поскреб щетинку за остреньким ушком, и Гриня блаженно заурчал.

Гордый и подчеркнуто независимый нравом, адъютант Его Превосходительства был, что уж тут скрывать, весьма падок на похвалы и ласку…

Словно отзываясь на мурлыканье свинки, заворчали настенные часы.

Заскрипели. Зафыркали. И, выскочив из окошка, хрипло закуковала кукушка.

– «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» – и так двенадцать раз подряд.

Ровно в полдень минутная стрелка, совершив коротенький рывок, слилась с часовой, а в приоткрывшуюся дверь вторглась обширная харя секретаря.

– Гражданин Баканурски Анатоль и гражданин Квасняк Егорий к вашей милости, господин глава Администрации!

– Впустите!

Легким прикосновением велев Григорию спрыгнуть с колен, подполковник Харитонидис выпрямился и замер.