Сельва

Деловой человек — всегда деловой человек. Даже на плахе, под топором палача…

— Конечно, если Дерево не сказка, — подпускаю я кипятку. Уж больно гадко смотреть, как делят шкуру неубитого медведя. Хотя мне ли об этом говорить…

— И все же, что нам делать с Келин? — возвращается к началу разговора Лен Брас. — Я говорю «нам», потому что дорога у нас одна.

— Пристрелить. Что же еще? — говорит Пихра, ковыряя спичкой в зубах.

Келин даже не вздрагивает, зато вскакивает Илм и орет на всю сельву:

— Вы что? С ума посходили?! Это же… убийство!

Ребенок… Ей-богу, ребенок! Неужели он не понимает, что Келин обречена? В каждой игре есть свои правила, и их обязаны соблюдать даже такие выброшенные из жизни люди, как мы.

— Послушайте, — начинает Лен Брас, не ожидавший такого развития дела. Еще бы! Он думал, достаточно сказать, что Келин — агент чужой команды, и Буфи первым полезет казнить ее. — Вы же понимаете, что…

— Ничего не хочу понимать! — кричит Илм. — Эта женщина будет жить! Я не позволю ее трогать! Лучше не подходите.

Биолог срывает с плеча автомат и, неумело передернув затвор, целится в капрала.

— Ого! — говорит удивленный Пихра.

Вако незаметно вытягивает из ножен тесак. Незаметно для Буфи, но я, конечно, сто раз успею пустить ему пулю в лоб, прежде чем он коснется биолога.

Илм — растрепанный и всклокоченный, как молодой петушок, демонстрирующий шпоры. Нравится мне этот очкарик. Не пойму, чем, но нравится. Может быть, тем, что он так не похож на меня? Но я ему не завидую. Любые ценности имеют ограниченное хождение. Ферра — не Эста. Здесь женщина отвечает за свои поступки так же, как любой мужчина, без скидки на слабый пол, нежную кожу и длинные ресницы.

— Погодите, — говорит Брас. Он очень устал и, видимо, чувствует, что суд над Келин может окончиться не так, как он предполагал. — Слишком много событий для одной ночи. Подождем утра, на свежую голову и решим.

Все потихоньку расползаются по своим местам. Илм пристраивается невдалеке от Келин. Вако ползет к своему тюфяку, и я слышу, как Лен вполголоса роняет ему:

— Охранять!

Келин Квинн

— Охранять!

Господи, какая глупость! Куда я могу убежать, кругом мрак ночной сельвы. Да и не побегу я. Страд, Брас, Вако — каждый отломил по кусочку от моей веры. Один только Илм пытается защитить меня. Но что он может, мягкий, нерешительный человек. Меня не спасет, и сам погибнет.

Да и не достойна я помощи.

Почему я тогда не отказалась от предложения Страда? Хуже, чем сейчас, не было бы. Зато на меня не смотрели бы, как на убийцу.

В то памятное утро я пришла на свое рабочее место и еще у дверей почувствовала, что случилось что-то ужасное. Офицеры охраны в синих мундирах с пистолетами на боку толпились в коридоре и спорили о чем-то. При моем приближении они умолкали и смотрели на меня то ли с жалостью, то ли со злостью.

Войдя в кабинет господина Страда, я сразу увидела Вампира начальника отдела безопасности, мрачного сгорбленного старика с крючковатым носом и длинными седыми волосами. В фирме его боялись больше самого Страда.

Когда я вошла, Вампир на секунду обернулся, мельком взглянул на меня и принялся отдавать распоряжения охране. Внезапно я почувствовала, что кто-то крепко взял меня за локти. Двое молодых людей, бегло обыскав меня, приказали следовать за ними. Последнее, что я увидела, выходя из кабинета, был мой личный сейф, над замком которого колдовал Вампир.

Меня отвели куда-то в подвал и заперли в сырой пустой комнате.

Сутки я пробыла словно в забытьи. На мои крики и стук в дверь никто не отвечал. Лишь иногда в комнату заходил суровый молчаливый охранник, приносил пищу и воду и, лязгнув замком, удалялся.

Все время своего заключения я пыталась понять, чем вызвана немилость Вампира и господина Страда. Служебные провинности исключались. Во-первых, я не знала за собой вины, а во-вторых, за мелкие нарушения в фирме так сурово не наказывали.

Так и не придя к каким-либо выводам, я опустилась на бетонный пол и не заметила, как заснула.

Утром меня разбудил скрип двери. Молодые люди в штатском подняли меня и повели по темным запутанным коридорам.

Наконец мы очутились в служебном лифте. Табло отсутствовало, и мне не удалось определить, на какой же этаж привезла меня охрана.

Дверь лифта открылась, и я очутилась в небольшом коридоре, оканчивавшемся одной-единственной дверью.

Перед дверью на стуле сидел здоровенный детина с автоматом на коленях. Он хмыкнул, открыл дверь и пропустил меня, подтолкнув дулом автомата.

Я осмотрелась и вздрогнула. Потайная дверь привела меня в кабинет господина Страда. Сам хозяин сидел за огромным полированным столом и, улыбаясь, глядел на меня.

— Садитесь, милая, садитесь! — сказал Страд, указывая на мягкое кресло.

— Что произошло, господин Страд? — спросила я, чувствуя, как дрожит мой голос.