Семь ангелов

Означенному Людовику вручил я пятьсот флоринов, каковых денег тот, кажется, отродясь не видел, потому как благодарил меня самым униженным способом и даже поцеловал руку, будто добрый христианин. Еще пятьдесят уплатил я некоему Джованни Боккаччо из Чертальдо[21], который когда-то познакомил меня с девушкой по имени Клара. Боккаччо состоит здесь в купеческой компании отца, но не испытывает к этому делу нужного рвения, равно как и к любому другому. Всему предпочитает Джованни шумные компании да женщин, именуя себя поэтом. Многие праздные люди, вроде того же Франциска Петрарки, оправдывают свое безделье тем, что якобы служат музам. Мы же знаем, что служение их заключается в пьянстве, сочинении скабрезных песен и блуде. Впрочем, такие люди иногда могут быть полезны в нашем деле. Веселый нрав сделал Боккаччо желанным при этом дворе, а потому не раз давал ему разные секретные поручения. Вот и сейчас без его глаза, опытного во всем, что касается женщин, не смог бы распознать, какому из любовников королевы выпадет главный приз. За это и заплатил Боккаччо означенные пятьдесят флоринов, ибо тот всегда без денег.

Неаполь, лето Господне 1345, месяца мая 7-й день

Золото заставляет весь этот призрачный мир крутиться. Не истина, как думают наивные умы, а золото. Истина слишком велика, а потому открыта лишь избранным. Хорошо, когда золото находится не в руках праздных и сладострастных, а у тех немногих, которые владеют смыслами и ведают путь истины. Оттого-то Святая матерь церковь волею Божьей собрала несметные сокровища в недрах своих. Если не сможет словом или чудом подвигнуть людей на путь истины, то приобретет их за золото, дабы служили нашей великой цели, пусть не душой, но рукой, пусть ради мирского тщеславия и любострастия, пусть думая, что используют нас для собственных удовольствий. Сластолюбие и гордыня суть грехи перед Господом. Но они же полезны для нас, его верных слуг, ибо превращают человека в раба собственных слабостей. А раб лишен свободы воли. Дитя малое, которое нашло сладкое, не остановится, пока не съест все до остатка. Так и миряне, не ведающие смыслов, будут искать всегда большего. Рыбаки называют это наживкой. Не знает глупая рыба, что, проглатывая пищу, попадется на крючок. Удовлетворяя слабости сих неразумных сынов Евы, делаем их рабами нашей воли. Они думают, что зрячи, на самом деле слепы, думают, что свободны, на самом деле рабы, думают, что преисполнены важности, на самом деле обречены на ничтожество.

Некогда гордый Людовик, прежде не замечавший моего присутствия, теперь при всяком нашем появлении встает и бросается с самыми ласковыми речами, на которые только способен этот неотесанный мужлан. Моя радость не видна миру, ибо только неразумные миряне радуются собственному возвышению. Я же ликую втайне, наблюдая, как все глубже проглатывает наживку наша глупая рыба. Этот Людовик в ничтожестве своем дошел до того, что превозносит мой ум и добродетели в присутствии госпожи Иоанны. И эта недоступная женщина уже стала улыбаться мне и даже запомнила наше имя. Теперь я желанный гость при ее особе, что, признаюсь, доставляет моей плоти немало страданий. Верую, что ниспосланы они Господом для укрепления меня в Истине.

Людовику передал еще тысячу флоринов. Девушке по имени Клара преподнесены коралловые серьги и шкатулка тонкой работы, вырезанная из дерева, которое называют бразильским[22]. В стране Лошак[23], откуда она была доставлена одним купцом по имени Томазо Генуэзец, этого дерева растет видимо-невидимо. Лошки, то есть жители страны Лошак, добились немалого мастерства в обработке бразильского дерева. Цветом подобно оно спелому красному винограду. Та шкатулка была сплошь украшена искусно вырезанными человеческими телами, непристойно оголенными и творящими блуд. Не хотел платить за нее пятнадцать флоринов, но Клара очень просила.

Воистину грех соблазняет слабейших, ибо таковы все женщины. К этим пятнадцати флоринам добавил еще три за серьги и пять отдал той же девушке, как обычно на нужды. За стол и вино уплачено восемь флоринов. В другой раз запишу здесь рассказ Томазо-генуэзца, который повидал многое достойное памяти.

Неаполь, лето Господне 1345, месяца июня 1-й день