Семь ангелов

«Теперь только Хуго де Бофор», – сказал себе Алехин, усевшись в такси. Но ехать он решил не к дю Плесси, а в Ниццу, чтобы поискать что-нибудь про папский дворец в Авиньоне. Водитель – пакистанец – не знал никаких книжных, и, вообще, кажется, ничего не знал, кроме Английской набережной. Алехин смутно помнил, что где-то в переулках у набережной он видел книжную лавку. На поверку лавка оказалась антикварной – крохотной комнатушкой с колокольчиком на входе и ядовитым запахом пыли. Кен покрутился немного среди стеллажей, плотно заставленных старыми фолиантами, а потом обратился к продавцу. Седой мужчина с лихо закрученными усами лениво пропел ему:

– Bon jour, monsieur.

Алехин сразу перешел на английский и попросил что-нибудь про Авиньон.

– Мы не фродаем фуфоводителей, – высокомерно отрезал усатый.

– У вас есть книги про средневековое папство?

– Фьють! – закатил глаза продавец. – У меня многО книг фро фафствО. – Алехин подождал, но усач даже не шелохнулся. В глазах его читалась ненависть к человеку, который мало того, что ищет «фуфоводителей», так еще и не говорит по-человечески.

– Меня интересует понтификат Климента VI, строительство palais neuf, «Иерархии» Алана Лилльского или хотя бы его же «Об Ангелах»… Словом, что-нибудь про корпус «Ареопагитик».

Усатый уставился на Алехина с изумлением. Сделал знак рукой, дескать, подождите, и полез куда-то вверх по стремянке. Из горних сфер он вернулся с большим пыльным томом «Авиньон и графство Венассен»:

– Вуаля. Ошень хороша книгА. Фравда, трезьен публикасьон. – На фронтисписе значилось: Париж, 1921 год, издание третье. Продавец отправился куда-то еще, на этот раз в каморку, спрятанную за шторой.

Алехин открыл книгу наугад и остолбенел. Прямо посреди мелованной страницы прихотливой антиквой было набрано: «Ubi papa, ibi Roma».

– Ах, я болван! – вскрикнул главный редактор. Усач с опаской выглянул из-за занавески. – «Где папа, там и Рим», – повторил Алехин по-русски. Конечно, это сформулировал парижский профессор XIII века Гостиенсис… – в XIV веке слова Гостиенсиса обосновывали пребывание папы в Авиньоне. – Ах, я болван! – Он продолжил читать: «Христос сказал: «Дана мне вся власть», его же викарием является Петр, ему, хоть и не по заслугам, стали мы наследником. Римский понтифик не потому начальствует над миром, что владеет городом[55], а наоборот, начальствует над миром, поэтому владеет и городом», – Алехин стремительно прочитал сноску в низу страницы. Это были слова Климента VI, проповедь № 14. «Папе ни к чему находиться в каком-то определенном месте, поскольку он есть викарий Того, чье место – небеса и чьи стопы попирают землю», – вторил Клименту один современник. Ниже Кен увидел другую цитату, на этот раз из Петрарки: «Говорят, Авиньон – малый Рим, я же имею обыкновение называть его новейшим Вавилоном». – «Чертов халявщик!» – не сдержался Алехин. – Он так увлекся, что поделился своим возмущением с продавцом, который к этому моменту уже окончательно бросил ковыряться в каморке и с интересом наблюдал за странным посетителем: – Представляете, этот Петрарка жил за счет папы и называл Авиньон Вавилоном. Дурнушка-интеллектуалка какая-то! – Строкой ниже автор книги приводил другую цитату из Петрарки: «Известно, что часть твоего дворца называется Римом». Точно. Рим!

– У вас есть карта Рима? – Алехин посмотрел на продавца с мольбой и надеждой.

– Мосье, я уже говорить вам, мы не фродаем фуфофодителей. Вы будете фокюфать книгЮ?

– Нет, спасибо! – Алехин выскочил из книжного и получил в спину вполне заслуженное «Merde!».

Едва он оказался на улице, как налетел на жирного мужчину в майке с надписью Reebok.

– У, б…., куда прешь, педрило! – обратился тот к главному редактору на языке Пушкина.

– Извините, ради бога.

– Извините?! – возмутился мужик. тут Кен заметил, что в руках у мужчины был вафельный стаканчик, а розовый шарик мороженого растекся аккуратно в области левой сиськи. – Сука, майку мне испортил.

– В-а-аль! – к мужу подковыляла полуголая девица. – Ну, вечно ты чешешь, я же на каблуках.

– Во, посмотри на этого мудозвона. Че ебало разинул? Хуесос!

Алехин буркнул «сорри» и побежал от греха подальше. Про себя он зачем-то подумал: «Отчего русские бабы трахаются с жирными козлами и какого хера они оголяют ноги, плечи и живот одновременно?»

– Э, не понял?! – крикнул ему вдогонку мужик.

На этом приключения не закончились. Когда Кен добежал до перекрестка, он понял, что русский решил с ним разобраться по-мужски. За спиной явно гремели шаги командора, заляпанного мороженым. Алехин бросился к такси, из которого выходила ветхая старушка. Он нагло оттеснил пару веснушчатых американцев. Кен крикнул им: «I am very sorry!» – и плюхнулся на сиденье. Американцы застыли, разинув рот. В это самое мгновение Алехин увидел, что к такси бежит вовсе не русский жиртрест, а вполне благообразный мужчина в вельветовом пиджаке. Пока Кен пытался объяснить пакистанцу, что Вильфранш – это не улица, а городок к востоку от Ниццы, вельветовый рванул дверцу машины и объявил:

– Мосье Алехин, наконец-то!

– Вы кто?