Семь божков несчастья

— Как сказать, — в свою очередь качнул головой Анатолий, но, к счастью, спорить не стал, посчитав, должно быть, это дело абсолютно бесперспективным, а потом неожиданно добавил: — Ты все-таки дура, хоть и не блондинка.

…Когда мы приехали к месту назначения, было уже хорошо заполночь. На свидание у третьей скамейки, ясное дело, я безнадежно опоздала, однако несмотря на сей очевидный факт, вылезла из «Мерседеса» Анатолия и обреченно потопала ко входу в парк. До этого еще минуты три ушло на объяснения с шофером. Он проявил редкостное упрямство и никак не хотел отпускать меня без сопровождения. Пришлось призвать на помощь все красноречие, имевшееся у меня в наличии, чтобы убедить его в безопасности прогулки. Наконец, Анатолий, стиснув зубы, отпустил меня, пообещав разнести весь парк на молекулы, если через четверть часа я не вернусь обратно.

Отыскать вторую аллею слева оказалось не так-то просто. Тропинки, ведущие в глубь парка, располагались «лучиками», то есть в разные стороны от входа, на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Первая «вторая аллея» была узкая, неосвещенная и едва угадывалась в темноте. Вряд ли там есть лавочки, справедливо рассудила я и обратила внимание на вторую «вторую слева» аллею, широкую, заасфальтированную, а главное, со светом. Фонари, правда, горели через один, а то и через два, но это все же лучше, чем тьма кромешная.

Отчаянной храбростью я никогда не отличалась. Все железные доводы о безопасности легкой прогулки в ночном парке, которые я недавно приводила Лизавете, сейчас казались уже неубедительными, а сама затея посещения Битцевского парка выглядела как попытка суицида с мазохистским оттенком.

— Ну, господи… пошла я. Прости, если что натворила, но ты на всякий случай присматривай за мной, ладно? — произнеся вслух нехитрые слова покаяния, я сделала первые неверные шаги навстречу неизвестности.

Десять метров удалось преодолеть без особенных приключений, если не считать холодящего ужаса, плавно перешедшего в энурез. Отделаться от желания заглянуть в ближайшие кустики никак не получалось, как я ни уговаривала родной организм.

«Там под каждым кустом по маньяку притаилось», — настойчиво звучал в голове праведный голос Лизаветы.

«Мне срочно нужно отлить», — в свою очередь, возмущался мочевой пузырь. Я прислушалась сперва к Лизкиному голосу, затем к пузырю… Безусловные рефлексы оказались сильнее, и я рванула в кусты.

— Хм… странно! А где же все маньяки? — немного растерянно и где-то даже обиженно проворчала я, проведя малую дислокацию на местности и не обнаружив ничего подозрительного. На всякий случай я еще раз огляделась, окончательно успокоилась и почти со спокойной душой заняла position number one.

…Шагов я не услышала, увлеченная процессом, лишь в последний момент совсем рядом хрустнула сухая ветка, а потом на голову опустилось что-то тяжелое, и наступила чернота. Последняя мысль, мелькнувшая за миг до отключки, была банальна: «На свидание с господом да со спущенными штанами… Неловко как-то»…

— Не нравится мне здесь! По телевизору говорили, что тут тепло и светло… Брехали, как обычно, — простонала я, едва приходя в себя. На «том свете» вопреки посулам тележурналистов и прочих богоборцев было темно, прохладно и пахло затхлостью. К счастью, штаны на мне были надеты, так что беспокоиться о внешнем виде, пожалуй, уже не стоило. Зато голова болела со страшной силой, тошнило, а на затылке явственно прощупывалась гематома внушительных размеров.

— Я тоже не люблю подвалы, — раздался смутно знакомый голос откуда-то из темноты. Будь я не в том месте, где находилась сейчас, то непременно решила бы, что говорит моя Лизавета. Но тут ее просто не могло быть… То есть не должно… Или… Бедная Лиза!

— И ты здесь, — сочувственно вздохнула я.

— Куда ж ты без меня, — ворчливо отозвалась подруга.

Какое-то время мы печально молчали, а потом я робко поинтересовалась:

— Тебя тоже… маньяк?

— Что значит «тоже»? Какой такой маньяк?

— Ну, в смысле, убил? Со мной-то, кажется, так и случилось. Я только присела по малой нужде в кустики, а он тут как тут. Хрясь по головушке, и вот я здесь. Только вот никак не сориентируюсь: это рай или ад? Если рай, то какой-то странный… А в ад мне вроде бы и не положено.

— Крепко, видать, тебе по голове звезданули, — после короткой паузы предположила Лизавета, — раз ты себя уже в раю вообразила. Подозреваю, я разочарую тебя, но мне кажется, нам туда еще рановато. Придется пока в подвале посидеть.

Предположение Лизаветы сперва обрадовало — лучше быть живой и в каком-то подвале, чем мертвой пусть даже в раю, а потом огорчило: переход из одного состояния в другое в подвале может наступить очень скоро. Если, конечно, не предпринять никаких встречных мер. Впрочем, об этом я подумаю позже, а сейчас не терпелось узнать, что за злой рок свел нас с подругой в столь печальном месте. И, как подсказывает мне интуиция, отнюдь не в качестве гостей.